— Что это вас так развеселило?

— Варвара сказала, что вы скрипач? — немного успокоившись, спросила Аннушка, и Клим невозмутимо ответил:

— Я строю жилые дома и офисные здания.

— А как же скрипка?

Клим наклонился к ее уху и прошептал так, чтобы и я слышала:

— Никому не говорите об этом, иначе мой брутальный образ будет мгновенно разрушен. Бизнесмен — и мальчик со скрипочкой…

Аннушка округлила глаза, а я, не выдержав, снова рассмеялась:

— Аня, он пошутил.

Клим же, подмигнув нам, попросил прощения и снова вернулся к компании мужчин, оживленно обсуждавших какую-то сделку. Вяземская проводила его взглядом:

— Н-да, повезло тебе, подруга. Мужик-то — закачаешься. И, похоже, влюблен в тебя.

— Ты говоришь это таким тоном, будто я любви не заслуживаю.

Вяземская на секунду прикусила губу и подтвердила:

— Думаю, что нет. Но, как ни странно, всегда ее получаешь. Тебя всегда любят, Варька, что бы ты ни выделывала. Почему, а?

Я обняла ее за плечи и потянула к стоявшим на самом краю лужайки качелям с натянутым над ними тентом:

— Давай посидим.

— Давай, — устраиваясь на мягком матрасе, согласилась она. — Варька, скажи честно, ты его любишь?

— Я об этом не думала, — призналась я. — Но вот что я тебе скажу… Сегодня ночью я вдруг поняла, что не хочу его терять. Понимаешь, боюсь проснуться и обнаружить, что его нет рядом. Но самое странное, что мы еще ни разу… Мы даже ночуем в разных комнатах.

— Ого! — восхищенно выдохнула Аннушка, хватая меня за руку. — Ни разу? И он делает тебе предложение?

— Можно подумать, постель — главная причина, по которой люди женятся.

— О, дорогая, может, и так, зато она одна из тех, по которым разводятся или заводят себе любовниц на стороне.

— Давай-ка не будем об этом.

— Девочки, так нечестно, — раздался голос Клима у нас за спинами, и я запрокинула голову:

— В чем дело?

— Вы все время о чем-то секретничаете, и мне кажется, что вам скучно.

— Что ты, все хорошо. Просто мы давно не виделись.

Но Клим не стал ничего слушать, обошел качели, взял нас за руки и потянул за собой к мангалу, на котором уже истекали соком шашлыки из разных видов мяса и даже из лосося. На мое счастье, Аннушку отвлек кто-то из друзей Клима, и Маянцев, похоже, был рад не меньше:

— Наконец-то ты со мной. Оказывается, я не хочу делить твое внимание даже с подругой.

— По этому поводу можешь не переживать. Мы очень быстро надоедаем друг другу, кроме того, с возрастом в наших разговорах все больше яда, поэтому стараемся видеться регулярно, но не так часто, как раньше, — погладив его по щеке, сказала я. — Спасибо тебе за такой чудесный день.

Клим поймал мою руку и прижал к губам:

— Я очень рад, что ты отдохнула. Нравится тебе здесь?

— Да, очень. И друзья твои мне тоже понравились.

— Осталось познакомить меня с бабушкой, — с улыбкой напомнил Клим.

— Если ты жаждешь получить ее благословение на брак, то оставь надежду. Моя бабушка давно махнула на меня рукой и позволяет жить так, как я хочу. Но я вас обязательно познакомлю, у меня ведь, в сущности, кроме нее, никого здесь больше и нет.

— Теперь у тебя есть я.

Я ничего не ответила, просто обняла его за талию, прижалась лицом к тонкому бежевому пуловеру и затихла. Теперь у меня есть он — надеюсь, что все наконец-то пойдет так, как должно.

В понедельник, накладывая макияж, я то и дело поглядывала на кольцо, поблескивавшее на пальце. Клим, к моему глубочайшему удивлению, не поддался всеобщей истерии по поводу размеров и стоимости кольца, купил довольно простое и элегантное, как раз такое, как могла бы выбрать я сама. По поводу свадьбы мы тоже пришли к единому мнению — никаких пышных празднеств с каретами и лимузинами, никаких двухметровых тортов. Распишемся и уедем на неделю куда-нибудь на море — Клим все-таки не избавился от мысли обучить меня погружаться с аквалангом, и вот этим мы и планировали заняться после свадьбы. Через неделю я представлю его бабушке, заявление подадим завтра, и можно заниматься покупкой купальников и прочих атрибутов пляжного отдыха.

— Варя, у тебя телефон надрывается, — в ванную, постучав, вошел Клим с моей трубкой в руках.

— Да, спасибо.

Я взяла телефон и услышала мужской голос:

— Варвара Валерьевна? Доброе утро, это Власов, — и я мгновенно вспомнила оперативника, сообщившего мне о том, что Мельников попал в больницу.

— Да, я вас слушаю. — Сердце глухо забилось, предчувствуя неприятности.

— Вы не могли бы приехать ко мне в отдел как можно скорее?

— Это еще зачем?

— Появились вопросы.

— Хорошо. — Я бросила взгляд на часы. — У меня заседание в суде в половине двенадцатого, могу приехать сейчас.

— Отлично. Третий кабинет.

Я положила телефон на край ванны, села рядом и задумалась. Какие вопросы, о чем? Может, Мельников пришел в себя? Я почувствовала легкий укол совести — ни разу за это время я не позвонила в больницу и не узнала о его состоянии. Ладно, поеду, может, там что-то расскажут, а потом позвоню лечащему врачу Кирилла.

— Клим, я уезжаю, — объявила я, выходя из ванной и направляясь в прихожую.

— Как, без завтрака? И почему вдруг? Ты ведь позже собиралась. — Клим появился из спальни, пытаясь вставить запонку в петли рукава белой рубашки.

Я помогла ему и спросила, игнорируя заданные вопросы:

— У тебя что-то важное? Ты белую рубашку достал.

— Да, сегодня встречаюсь с новым инвестором. Но ты не ответила, — напомнил он, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Меня вызвали в полицию, — со вздохом призналась я. — Думаю, что это по делу о нападении на Мельникова.

Кирилл бросил взгляд на наручные часы и досадливо поморщился:

— Черт, не успеваю перенести встречу.

— И не надо! — успокоила я. — Ничего страшного не случится, я поеду с водителем, даже сама за руль не сяду, чтобы не нервничать.

— Хорошо. Но позвони мне сразу же, как выйдешь из кабинета.

— У тебя же встреча, — напомнила я, но Клим упрямо сдвинул брови:

— Я сказал — позвони, значит, позвони. Я должен знать, что с тобой все в порядке.

— Хорошо, дорогой, как скажешь. — Я поцеловала его в щеку, поспешно стерла след помады и выскочила за дверь.

Володя довез меня до места довольно быстро, я прошла в кабинет, где мне навстречу поднялся очень высокий и худой мужчина с длинным лицом и глубоко посаженными глазами: