– Только представь, какие приключенияпретерпели ягоды, пока очутились на столе, – печально сказал Ребров. – Сначалаих собирали грязными руками, потом запихивали в ящики, везли в аэропорт. Подороге на ягоды осела пыль, а над взлетной полосой витают пары бензина. Потомвиноград отправился на склад, в магазин… Через сколько рук он прошел? Естьгарантия, что в массе сборщиков, грузчиков, продавцов, поваров, официантов нетни одного больного гепатитом, туберкулезом, герпесом, СПИДом?

– Вирус иммунодефицита передается другимспособом, – прошептала я, внезапно ощутив резь в желудке.

– Ну о СПИДе пока мало известно! – откликнулсяГарик. – Ладно, насчет данного заболевания я с тобой согласен, но ведь холераили чума тоже не очень приятные штуки.

Я вспотела от ужаса. Будь она неладна, тавиноградина, которую я слопала!

– Надеюсь, я предостерег тебя? – заботливопоинтересовался издатель. – Помни, писательница Арина Виолова нужна всем,читатели не переживут твою смерть! Да и заголовки в газетах, типа: «Известнаядетективщица объелась на тусовке и скончалась от инфаркта желудка», будутсмотреться не очень красиво! Я никогда даже не подхожу к банкетным столам.Разве что съем конфету!

– Шоколадку? – воспряла я духом.

– Да, – подтвердил Гарик. – Вот шоколадбезопасен. Надо найти коробку или вазу и отыскать конфету без начинки. Лучшевсего, если она будет в бумажке. Ну ладно, желаю тебе хорошо повеселиться!Кстати, ты там случайно не пишешь новую книгу?

– Нет, – по-глупому честно ответила я. И, тутже спохватившись, воскликнула: – Да! Уже половину накропала!

– Понятно… – грустно протянул Ребров. – Довстречи!

Я сунула трубку в сумку, достала из нее однуиз жестяных коробочек, полученных от устроителей, и откинула крышечку. В словахГарика есть сермяжная правда, лучше забить голод сладким. Я вытащила белыеажурные крылышки. Конфета аппетитно пахла ванилью. Если честно, я не люблюбелый шоколад, не понимаю, почему масса из молока и сахара без всякого признакакакао-бобов, называют «шоколадом», но сейчас с большой охотой засунула в ротлакомство. Вопреки ожиданию, крылышки не сразу начали таять.

– Мадам… – тихо произнес рядом мужской голос.

Я быстро засунула пустую тару в недра сумки иподняла взгляд. На расстоянии вытянутой руки стоял официант, тот самый, чтоотправился искать поломойку.

– Уборщица Тамара выносит мусор, – еще большепонизив голос, сказал молодой человек, – она находится во внутреннем дворе,туда можно пройти через сад.

Я хотела поблагодарить услужливого парня, но втот момент крылышки рассыпались, во рту возник странный вкус чего-тоотвратительного, абсолютно несъедобного. Больше всего на свете мне захотелосьвыплюнуть это, но как это сделать в присутствии сотен гостей, под пристальнымвзглядом официанта?

Я икнула и поняла, что омерзительнаясубстанция, отчего-то имевшая знакомый привкус, поднимается в нос. Ноздризащипало со страшной силой!

– Мамочка! – взвизгнул официант. – Из вас пеналезет! Как у бешеной собаки… Ай! Павел Степанович! Па-а-авел!!!

– Семен, прекрати орать, – приказал высокиймужчина лет сорока, выныривая из-за колоны. – Что на сей раз? Если уронилтарталетки, тихо собери, те, что не помялись, положи назад на блюдо и… Огосподи! Что с ней?

– Взбесилась, – прошептал Семен, вжимаясь встену и прикрываясь пустым подносом. – С самого начала она мне страннойпоказалась – отправила меня искать уборщицу, а потом пену стала пускать.Па-а-авел Степанович, че с ней? Это заразно? Мы все умрем?

– Прекрати, идиот! – зашипел распорядитель. –Говорил же управляющему: рыба на грани, нельзя ее подавать. Да только кое укого жадность раньше его самого родилась! Заявил мне: «Ничего, побольше „Песто“нальем. А если дома кому поплохеет, мы ни при чем».

Ощущая, что земля уходит из-под ног, ясхватила бутылку с минералкой, сделала пару глотков и поняла, что мне стало толькохуже – небо напоминало каток, а пена теперь полезла еще и изо рта.

– У вас эпилепсия? – поинтересовался Павел.

Я попыталась ответить «нет», чуть неподавилась обильными пузырями и помотала головой.

– Сифилис? – отшатнулся Семен.

– СПИД? – одновременно с ним предположилПавел.

Злость на двух идиотов победила тошноту, явытащила железную коробочку и повертела ее перед носом Павла.

– М-м-м.

– Что? – не понял тот.

– М-м-м.

– Хотите еще подарок от спонсора? –предположил Павел.

– М-м-м.

– Сейчас найдем. Семен, принеси сюда…

Я не дала кретину договорить, дернула его зарукав, открыла крышку и продемонстрировала пустую бархатную подкладку.

– Случается, – закивал Павел Степанович, –машина куски раскладывает, вот вам и досталась пустая жестянка. Значит, вы такрасстроились, что от горя пеной исходите?

Абсурдность этого предположения поражала.Найдется ли на Земле хоть один человек старше десяти лет, который расстроитсядо пенообразования, поняв, что ему не досталось шоколадки? И потом, человек неогнетушитель! Люди способны заплакать, заикать, вспотеть, затрястись от злости,потерять сознание, но не пускать пену! Павел – кретин.

– Не волнуйтесь, – с явным облегчением сказалраспорядитель, – сейчас вам принесут другой презент. Эй, Семен, беги за мылом!

Официант юркнул в толпу.

– За чем? – от изумления я обрела дар речи.

– Спонсор вечера компания «Зайфе», –отрапортовал Павел, – выпускает элитное туалетное мыло. Между нами говоря, вызря уж так расстроились! Спонсоры положили в упаковки крохотные кусочки,правда, прикольного вида, белые и ажурные, как крылья.

– Туалет… – прошептала я, ощутив позыв рвоты.– Скорей, где он?

– Сюда, сюда! – Павел схватил меня за руку. –По лестнице вниз!

Спустя четверть часа я дрожащими рукамипопыталась привести в порядок испорченный макияж. Слава богу, в дамскую комнатуне рвались посетительницы, наверное, санузел тут был не один, или Павел,испугавшийся скандала, отвел меня в тайное место, о котором было известно лишьсвоим.