дед, – прервал его я. – Пришлось выяснять важные моменты нашего путешествия. Ты лучше скажи, что ты узнал о том, что для нас может представлять интерес.

–Да ничего такого экстраординарного. Все чего-то выжидают. То ли мира с немцами, то ли продолжения войны. О царской семье и не вспоминают. Как будто ее и не было. Короче говоря, эта тема им не интересна. Что там происходит в Екатеринбурге, они не знают и их это не сильно волнует. Для них главное, кто в стране будет у власти. Так что с моей стороны ничего нет интересного. А у тебя как?

Я рассказал ему все, что мне удалось узнать. Обрисовал ситуацию, сложившуюся по маршруту нашей поездки, и попросил совета, как лучше нам добраться до места назначения. И мы, сев за стол, стали составлять план наших действий. Одно из главных правил, которое мы определили, – это не нарываться на неприятности. Второе правило: если они появились, то действовать по обстановке и выходить из них с минимальными потерями. Для всех властей, с которыми мы встретимся, должен быть один ответ: мы инженеры. И будем стараться всех в этом убеждать. Документы беречь как зеницу ока – без них мы никто. В сложных ситуациях пытаться прорваться на плечах противника или сопровождающих, используя их как своего рода щит.

Эти нехитрые правила должны будут помочь нам пройти по маршруту с наименьшими возможными потерями. Определившись с планом действий, я предложил съездить на вокзал, чтобы выяснить, чем и когда можно будет отправиться в Екатеринбург.

Место назначения Екатеринбург

Учитывая, что мы практически все свое время проводили в дороге, то вокзальная суета стала нам очень сильно действовать на нервы. Этот вечный лязг вагонных составов, невообразимый шум сотен голосов и этот запах, от которого нельзя было спрятаться нигде, – они витали повсюду и доставали тебя везде. Часа два мы потратили на поиски достоверных сведений о поезде, который будет следовать в нашем направлении. Это подсказал нам путевой обходчик и указал место, где будет стоять состав. Он повезет на фронт команду красноармейцев, и к составу будут прицеплены четыре вагона. Более точно он ничего не мог сказать, но и этого нам было достаточно. Состав отправлялся в двенадцать часов дня, поэтому мы решили, что уже в восемь утра нам необходимо быть на месте.

Так мы и сделали, прибыв утром следующего дня ровно в восемь. Это дало нам возможность почти с комфортом разместиться в полупустом вагоне. Красноармейцев еще не было, и мы спокойно созерцали, как пассажиры, суетясь и подпрыгивая, занимают места. Вскоре приехали солдаты. Это была сборная команда, наполовину состоявшая из анархистов. Разместившись в своих вагонах, они моментально прошлись по остальным, нагло отбирая все то, что им нравилось, или лежало, по их мнению, не там, где надо. Возмущенным пассажирам они совали ствол маузера под нос, заявляя, что за проезд надо платить. К нам ворвался невысокий малый в бескозырке с огромным револьвером, но, увидев наши глаза, которые не предвещали ему ничего хорошего, он стушевался и тонким фальцетом пропищал:

–Ша, братва, сидеть тихо!– и, пятясь назад, выскользнул в коридор. Больше к нам никто не подходил, да и в вагоне затих шум и гам. Постепенно все успокоились и стали ждать отправки состава. Часам к четырем подали паровоз, который, прицепившись к вагонам, негромко крякнул и потащил состав мимо вокзала, выезжая на главную колею. Напротив нас разместилась седая старуха с пронзительным взглядом, которая, казалось, видела все и вся. Она очень внимательно смотрела на нас с Эдвардом и не опускала взор, когда мы в свою очередь в упор смотрели на нее. Так примерно до вечера мы ехали, попеременно глядя друг на друга. Когда за окном стемнело, она решила нарушить молчание и обратилась к нам:

–Я вижу, молодые люди не обидятся на старую женщину, если она поговорит с ними.

–О чем, бабушка? – вежливо обратился я к ней.

–О многом, милый, о многом, ибо путь ваш во мраке, и бредете вы наугад. Но цель у вас благородная и добрая, только вот с ней вы немного припоздали. И ждет вас горькое разочарование.

–А почему вы так думаете? – в свою очередь спросил Эдвард.

–Я, милок, не думаю, а вижу. Вижу, где вы были недавно, что вам пришлось пережить. Простому смертному не дается такое, а вы отмечены печатью свыше.

–А где эта печать, бабушка, что-то я ее пока не видел.

–А она внутри тебя, сынок, ее никто увидеть не может, она проявляется через поступки, притягивая добрые дела, а плохие отвергая.

– И что это дает нам?

–Очень многое. Идти через трудности и побеждать, быть первыми, много уметь такого, чего не могут другие, быть независимыми, всегда достигать поставленной цели. Разве этого уже мало? Вы не сами здесь, вас сюда послали и ждут от вас решения какого-то вопроса, который очень важен для будущего.

–А как же настоящее? – спросил я.

–Дай-ка мне руку, – попросила она, раскладывая ее у себя на коленях.

–Я редко гадаю, но сегодня меня как бы толкает на это, значит, судьба нам встретиться и поговорить.

С этими словами она начала внимательно изучать мою руку. В старушке постепенно нарастало напряжение по мере того, как она исследовала мою судьбу и изучала тот путь, по которому мне предстояло пройти. Я его не знал. А она вот сейчас, очевидно, видела его и пыталась осмыслить, что же это такое и кто перед ней. Даже для нее это было сложно, потому что мы готовились и к таким ситуациям, и все то, что связано с нашим внутренним миром, было тщательно закрыто от взоров бабушек, могущих просчитать тебя на раз и увидеть всю твою сущность. Поэтому я включил защиту, которую мы освоили в результате длительных тренировок, и ждал ее реакции. Какой уровень ее провидения? Что она сможет прочитать во мне, за что она сможет зацепиться, чтобы понять, кто перед ней находится? Очевидно, ее попытки проникнуть глубже наталкивались на мое мягкое сопротивление. У нее на лбу выступили бисеринки пота, а дыхание стало прерывистым. Это говорило о том, что она уже израсходовала свои силы, а положительных результатов не добилась. В конце концов, она сдалась. Убрала мою руку с колен и сказала:

–Ты знаешь, что делаешь. Но будь осторожен. Оно за тобой ходит повсюду, принимает различный облик, пытаясь навредить тебе. Самое главное, чтобы ты не забрался в ее сердцевину, которую оно оберегает как зеницу