– Неужели тебе совсем наплевать на мою болезнь?

– Она сводит меня с ума!

– Господи Иисусе! Мы ругаемся, как парочка престарелых супругов.

– Ты хоть понимаешь, что подобные заявления не улучшают мое настроение?

– А нечего было руководить мной в постели.

В моем любимом фильме Джона Хью «Милашка в розовом» это был бы момент, когда Молли Рингуолд (я) отчитывает Эндрю Маккарти (Джейка) и в гневе покидает его квартиру, поняв наконец, что у них (у нас) нет будущего. В момент неожиданного душевного просветления импульсивный Эндрю (Джейк) оказался бы настолько ошеломлен злобой Молли (моей), что помчался бы вслед за мной по улице, со страстью схватил бы меня за руку и произнес заключительную реплику Эндрю: «Я в тебя верил. Я всегда в тебя верил. Я не верил лишь в себя». Потом Джейк нагнется, чтобы меня поцеловать, и глаза его потеплеют, как у Эндрю, и мы замрем в потрясающем душистом поцелуе под теплым голубым дождем, а вдали будет греметь песня «Если ты уйдешь».

Но я понимала, что моя жизнь – не кино. Я представила себе, как ухожу от Джейка и снова провожу ночи в одиночестве. Моя победа могла обернуться поражением, не прибавив мне независимости и силы, но сделав меня еще более одинокой, чем раньше.

Мы сидели в молчании уже несколько минут, а потом Джейк положил руку мне на колено. Мне хотелось прекратить ссору. Мне хотелось снова ему нравиться.

Я положила ладонь Джейку на бедро, и он меня поцеловал. Я завелась с пол-оборота, как это всегда бывает при ссорах, и скоро уже лежала на нем.

– Принести презерватив? – спросил он.

Мы еще не прошли всего пути, и у меня было ощущение, что не стоит торопиться, но я тем не менее кивнула. Джейк пошел в комнату и, вернувшись с резинкой, лег на меня, молча покачался вверх-вниз несколько минут, а потом кончил. Завязав узлом презерватив, он положил его на стол рядом с пакетом марихуаны, сел в постели и зажег сигарету.

Я пошла в ванную, пустила воду, уселась на край унитаза и заплакала. Я не хотела плакать. Так бывает, когда встречаешься с придурком, а Джейк вовсе не был придурком. Просто он нервничал. Мне надо было проявить сочувствие. Связь подразумевает компромисс. Надо было хорошенько поразмыслить. Оторвав кусок туалетной бумаги, я вытерла лицо и вернулась в гостиную.

Все следующие несколько дней мы ссорились при каждой встрече. Джейк набрасывался на меня по пустякам, я в ответ огрызалась, а секунду спустя он обнимал меня со словами: «Не хочу тебя терять» или «Не сердись на меня, пожалуйста», и я поневоле его прощала.

Я понимала, что несчастлива, но боялась огорчить отца нашим разрывом. Я хотела дать ему понять, что приемлю моногамию. Я хотела дать ему понять, что, несмотря на свои предыдущие ошибки, смогу научиться искусству строить серьезные взаимоотношения.

Но отец не был единственной причиной моей боязни освободиться от Джейка. Я находилась во власти необъятного, затаившегося в глубине души страха, что в случае разрыва с Джейком никто больше не захочет стать моим любовником. Я опять вернусь к мануальным упражнениям с придурками и стану об этом писать, пока наконец не умру – скандально известная, но одинокая потаскушка. Джейк отличался придирчивостью и непостоянством. С ним было трудно ладить, но он, по крайней мере, был ко мне привязан. Для меня гораздо важнее было вообще иметь друга, чем иметь хорошего друга.

Пожалуй, единственным плюсом этих мучительных отношений было то, что они могли бы стать основой потрясающих статей. Но я сильно опасалась просить Джейка пересмотреть свой запрет, так как думала, что он может меня из-за этого бросить.

В результате на той неделе, вместо того чтобы рассказать об удручающей гетеросексуальной связи из реальной жизни, я написала о вымышленной лесбийской. А на следующей неделе я все-таки опубликовала колонку об оральном сексе.

Подпевалы лесбиянок прислали в газету несколько подстрекательских писем:

Итак, Ариэль Стейнер трахает как женщин, так и мужчин («Розовые руки лесбиянки», № 12/4). А также детей? Сельдерей? Мебель? С нетерпением жду выхода колонки, где будет описано, как журналистку трахает ее чихуахуа.[94]

Говард Кессел, Верхний Ист-Сайд

И почему вдруг тебе понадобился куннилингус, Ариэль («Голубая ленточка», № 12/11)? Я думал, ты гетеросексуальна. Может, стоит переименовать твою колонку в «Беги, ныряй, целуй»?

Олеин Симмонс, Канарси

Я получила бы гораздо больше удовольствия от этих поношений, будь они реакцией на реальные события. Но моя колонка постепенно становилась настолько далекой от жизни, что я даже засомневалась: стоит ли идти на такие жертвы, чтобы ублажить парня, который не очень-то старается ублажить меня?

В то воскресенье, когда я написала колонку об оральном сексе («На пути к успеху вам поможет головка»), мы встретились с Сарой за ужином в кафе «Орлин» на улице Сент-Марк. Мне не хотелось говорить о Джейке, так что, едва мы уселись, я спросила:

– Как у тебя с Джоном?

(Несколько недель тому назад она порвала с Китом и тут же вернулась к Джону.)

– Сама не пойму, – ответила подруга. – В наших отношениях всегда большое значение имели извращенные сексуальные игры, но сейчас даже мы сами теряем контроль над ситуацией.

– Что ты имеешь в виду?

– Два дня тому назад мы ходили вечером в кино, а потом пошли к Джону и занимались каким-то безумным сексом: он меня душил, я пинала его ногами, а потом мы оба кончили. Я ушла от него в невероятно приподнятом настроении, но он с тех пор не ответил ни на один мой звонок.

Обычно, слушая рассказы Сары о ее проблемах с приятелями, я старалась не навязывать ей свое мнение, поскольку сама терпеть не могу, когда подружка, выслушав про моего очередного парня, заявляет: «Он – подонок. Уходи от него». Как будто это поможет. Как будто все дело в том, что я сама не знаю, какой он подонок. На самом деле проблема заключается в том, что я все прекрасно знаю, но не понимаю, каким образом этот факт может заставить меня отказаться от встреч с ним. Когда подруга заявляет тебе, что ты занимаешься саморазрушением, это достает, даже если ты понимаешь ее правоту.

Но, услышав о том, как разворачиваются у Сары отношения с Джоном, я не на шутку встревожилась.

– Зачем ты встречаешься с ним, если он так ужасно с тобой обращается? – спросила я.

– Потому что он – придурок, которого я, похоже, люблю.

– Почему бы тебе не найти другого придурка, который не стал бы тебя душить?

– Потому что я люблю этого. К чему задавать глупые вопросы? – Подошел официант и принял у нас заказ. Я заказала салат и семгу с имбирным элем, а Сара – кофе. В душе я понадеялась, что с питанием у нее, по крайней мере, проблем нет. – Не думай, – сказала подруга, – мои дела не так уж плохи. Впервые за много дней Джон занялся со мной оральным сексом.