Переход к выборам в Думу только по пропорциональной системе сломал вертикальные лифты в российской политике для независимых политиков – отныне подъем наверх по политической лестнице был возможен только в рамках зарегистрированной политической партии. За несколько месяцев до выборов в Думу 2007 г. Кремль начал процедуру согласования партийных списков с парламентскими партиями и выдвинул свои требования к кандидатам: они не должны были участвовать в публичных митингах и не должны были сотрудничать с «несистемной» оппозицией. Кроме того, кремлевская администрация имела персональный список политиков, которых воспринимала как недоговороспособных и/или не желающих кооптироваться в выстроенную систему и потому нежелательных. Среди тех, кого по просьбе Кремля исключили из партийных списков, оказались популярные среди избирателей депутаты Госдумы Владимир Рыжков, Дмитрий Рогозин, Александр Лебедев, Сергей Глазьев, Евгений Ройзман, каждый из которых мог принести немало дополнительных голосов своей партии на выборах[312]. Каждый из них впоследствии выбрал свой путь. Рыжков возглавил одну из оппозиционных партий, которую Кремль ликвидировал, но которая была восстановлена после решения ЕСПЧ; как независимый кандидат пошел на думские выборы в сентябре 2016 г., которые проиграл. Рогозин стал сначала представителем России в НАТО, а потом шесть лет был вице-премьером российского правительства, перейдя в кресло главы «Роскосмоса» весной 2018 г. Лебедев попал под наезд силовиков, в результате чего лишился почти всех бизнес-активов; написал увлекательную книгу[313]. Глазьев стал советником президента Путина, одним из идеологов российской агрессии против Украины. Ройзман был избран мэром Екатеринбурга, утратив этот пост весной 2018 г. после отмены выборов мэра города региональным парламентом.

Кремль не только резко ограничил оппонентам возможности общения с избирателями, но и ввел для оппозиции запреты на донесение своей точки зрения до избирателей. Незадолго до выборов были изменены правила предвыборной агитации: закон запретил использовать телевидение для распространения негативной информации об оппонентах или о последствиях реализации предлагаемых ими идей. Одновременно было отменено зафиксированное в законе требование к высшим чиновникам (министрам, губернаторам) уходить в отпуск на время избирательной кампании, в которой они участвовали в качестве кандидатов. После этого все действия чиновников перед выборами освещались государственными СМИ как рассказ об их текущей работе, и ни суды, ни Центризбирком не видели в этом нарушений избирательного законодательства.

Поведение Кремля было вполне понятно. В 2008 г. заканчивался второй президентский срок Владимира Путина, и страна входила в полосу потенциальной повышенной политической волатильности, которая в глазах Путина могла стать питательной средой для «цветной революции» в России. Поэтому результаты выборов не должны были принести никаких сюрпризов для Кремля. Хотя Владимир Путин четко заявлял, что не будет избираться в 2008 г., очевидно, он уже принял решение не выпускать власть из своих рук. Вопрос был только в том, какой пост ему занять после ухода из Кремля. Поэтому его решение единолично возглавить избирательный список «Единой России» на думских выборах было вполне ясным сигналом для политической элиты: в стране нет политиков, которых можно поставить рядом с Путиным, а победа «Единой России» на выборах нужна для его сохранения у власти.

Это публично прозвучало из уст Путина за 10 дней до выборов: «…Партия “Единая Россия”… должна завоевать в Государственной думе большинство… [чтобы] Дума не превратилась в сборище популистов, парализованное коррупцией и демагогией»; «нам нужна только победа… главная задача [состоит] в том, что необходимо сохранить преемственность курса на стабильное, устойчивое развитие страны. И гарантировать от политических рисков рост благосостояния и безопасность Отечества».

Риски, которые виделись Путину, не были новыми – внешние и внутренние враги, «те, кто противостоит нам, не хотят осуществления нашего плана. Потому что у них совсем другие задачи и другие виды на Россию. Им нужно слабое, больное государство. Им нужно дезорганизованное и дезориентированное общество, разделенное общество – чтобы за его спиной обделывать свои делишки, чтобы получать коврижки за наш с вами счет. ‹…› Все эти люди не сошли с политической сцены. Их имена вы найдете среди кандидатов и спонсоров некоторых партий. Они хотят взять реванш, вернуться во власть, в сферы влияния. И постепенно реставрировать олигархический режим…»[314].

Прямолинейно озвученная Путиным цель была воспринята чиновниками как приказ, который нужно не обсуждать, а выполнять. Во всех регионах страны местные власти стали самыми активными агитаторами за «Единую Россию» и ее лидера. Волгоградский губернатор Николай Максюта на совещании с руководителями муниципалитетов прямо указал, какое голосование на выборах считает правильным: «Я не буду хитрить – я работаю в госструктуре, мой прямой начальник президент Владимир Путин, как я могу голосовать за кого-нибудь другого?! Как вы можете голосовать за кого-то другого, когда работаете в моей структуре?»[315] Чиновники, которые не поняли задачи, поставленной краснодарским губернатором Александром Ткачевым: «В истории России еще не было случая, чтобы глава государства так открыто ставил вопрос о доверии себе и тому, что он делает. ‹…› 2 декабря… это настоящий референдум в поддержку Путина»[316] – поплатились за это. Через две недели после выборов «за плохую организацию работы во время выборов» были уволены 14 глав муниципальных образований и их заместителей, а еще 17 – были объявлены выговоры.

Итоги оказались впечатляющими: «Единая Россия» получила 64,3 % голосов и 70 % мест в Государственной думе (315 из 450). Механизм подчинения российского парламента Кремлю без малейших проблем прошел испытание; система контроля за проведением выборов работала безотказно. Телевидение уделяло «Единой России» больше времени, чем всем остальным партиям вместе взятым. И, конечно, никто не задавал вопроса, на какие деньги «Единая Россия» и ее лидер вели избирательную кампанию. Центризбирком и суды не обращали никакого внимания на нарушения законодательства о выборах. Масштабы фальсификации итогов голосования поставили новый рекорд – более 13 млн добавленных «Единой России» голосов, по оценке Сергея Шпилькина.

Через неделю после думских выборов Путин раскрыл секрет, каким образом он намерен остаться у власти. Сначала в качестве своего преемника на посту президента он выбрал слабохарактерного и не имевшего существенной поддержки в элитах Дмитрия Медведева[317]. В первой половине 1990-х в Петербурге Медведев работал помощником Путина, которому был обязан всей последующей карьерой. Затем Медведев объявил, что в случае его победы на выборах Путин станет премьер-министром. Поскольку силовые ведомства в России подчинены президенту, правительство занимается вопросами экономической и социальной политики и управляет планированием и исполнением бюджета. Очевидно, что контроль за использованием финансовых ресурсов был для Путина гораздо важнее, чем контроль над Думой[318], где мало что угрожало доминирующим позициям «Единой России». К 2008 г. реальная роль российского парламента в системе власти стала настолько незначительной, что работа в нем не представляла интереса для уходящего президента. Доминирование в Думе одной партии привело к тому, что, по выражению Бориса Грызлова, в то время председателя Думы, она не являлась местом для дискуссий. Основные решения относительно законов, выносившихся на обсуждение, принимались в кремлевской администрации.