Я не вижу оснований для того, чтобы прогнозировать значительную вероятность одного из трех перечисленных событий. Хочется верить, что в планы Владимира Путина не входит война ни с НАТО, ни с Китаем. Владимир Путин удалил из своего ближайшего круга почти всех старых друзей, которые имели те или иные политические амбиции, и окружил себя молодыми технократами, для которых бюрократический взлет оказался таким стремительным, что еще длительное время они будут радоваться достигнутому, не претендуя на большее.

В небольшом количестве случаев авторитарные режимы рушатся в связи с экономическими потрясениями, однако этот сценарий скорее исключение, а не правило. Экономические потрясения, ведущие к смене политического режима, являются результатом нерациональных решений, как правило, связанных с попытками властей замораживать цены или ограничивать свободное движение товаров. Такое будущее представляется маловероятным для России.

Хотя Владимир Путин не верит в силу конкуренции и частной инициативы и скорее мирится с наличием частной собственности в России, нежели считает ее основой экономической системы, он не сторонник возврата к советской плановой экономике. Водоразделом между рыночной и плановой экономиками является свободное ценообразование, которое Путин никогда не подвергал сомнению. Более того, российские власти пусть медленно, но последовательно движутся в сторону либерализации в таких ключевых для экономики секторах, как цены на электроэнергию и газ. Весной 2015 г. Владимир Путин окончательно согласился с тем, что Россия должна перейти к плавающему курсу национальной валюты, а Центральный банк должен прекратить валютные интервенции в поддержку рубля. Это стало одним из решающих факторов быстрой стабилизации экономики после падения цен на нефть в 2014–2015 гг. и жесточайшего валютного кризиса декабря 2014 г.

Но устойчивость экономики к внешним шокам не означает того, что она способна к быстрому и устойчивому росту. Неготовность Владимира Путина идти на серьезные политические реформы, связанные с восстановлением верховенства права и созданием независимой судебной системы, будут главными препятствиями на пути улучшения инвестиционного климата в стране. Без этого российская экономика не сможет рассчитывать на устойчивый рост инвестиций и в результате будет все больше отставать и по уровню развития, и по качеству жизни населения не только от развитых стран, но и от стран-конкурентов. Хотя все эти экономические процессы будут крайне неприятны для властей, они вряд ли смогут перерасти в критически болезненные и разрушительные для политической системы.

В рамках выстроенной политической конструкции никто и ничто не будет мешать Владимиру Путину проводить ту политику, которую он считает правильной, и контуры этой политики не очень сложно предугадать. Весь свой очередной президентский срок, который закончится в 2024 г., Владимир Путин будет думать: «А что дальше? Что будет после?» Пока ничто не намекает на то, что он готов последовать примеру Бориса Ельцина и просто уйти по окончании срока своих полномочий, дав истории развиваться по своим законам. Вариантов действий, которые оставят политическую ситуацию в России под его полным контролем, много. Можно пойти на проведение референдума и продлить свои полномочия еще на один (или два?) срока. Можно отойти в сторону, уступив место в Кремле политическому наследнику, став при этом «российским Дэн Сяопином», без одобрения которого нельзя будет принять ни одно важное решение. Можно довести до конца идею объединения с Белоруссией и стать президентом нового государства. И так далее. Но при этом, какой бы сценарий в итоге ни выбрал Владимир Путин, на протяжении всего президентского срока ему нужно, чтобы никто не мог помешать ему сделать свой выбор.

В такой ситуации главная цель политика Владимира Путина на ближайшие годы останется неизменной: ему нужно будет всеми силами удерживать власть, не давая никому ни малейшего повода усомниться в его лидерских возможностях. Именно эта цель будет определять его поступки и решения, и, значит, не следует ожидать того, что его политика изменится. Потому что именно эта цель была главной для Владимира Путина на протяжении предыдущих 18 лет.

Это значит, что в России продолжится давление на свободу слова, поскольку свобода слова неизбежно будет разрушать миф о великом лидере и о прекрасном положении дел в стране. Это значит, что Россия по-прежнему будет управляться как унитарное государство, где ни регионам, ни местному самоуправлению не будут передаваться серьезные полномочия, а губернаторы по-прежнему должны будут ходить в Кремль с протянутой рукой, выпрашивая деньги на решение региональных проблем. Это значит, что в России не будет свободных и честных выборов ни на федеральном, ни на региональном уровне, поскольку результатом таких выборов может стать появление ярких и сильных независимых от Кремля политиков. Это значит, что впереди новые манипуляции с избирательным законодательством, более жесткая практика использования формальных и неформальных фильтров при выдвижении кандидатов и при ведении избирательных кампаний, новые масштабные фальсификации итогов голосования. Это значит, что существует большой риск более интенсивных репрессий, направленных против политических оппонентов и против тех, кто будет защищать свободу слова в России[549].

Все вместе это означает, что для российской экономики не произойдет никаких позитивных перемен, что право собственности в России по-прежнему будет оставаться красивым термином из Конституции, не имеющим реального содержания. Экономический рост будет медленным и неустойчивым, экономика России будет все сильнее отставать от развитых стран по уровню своего технологического развития, по-прежнему опираясь на экспорт сырья. Но это не будет угрожать устойчивости личной власти Владимира Путина, поэтому и не будет его беспокоить.

Первая чеченская война длилась немногим более полутора лет (декабрь 1994 г. – август 1996 г.) и была крайне неудачной для России. Отсутствие четко поставленных целей, несогласованность действий политиков и военных, отказ от применения тяжелого вооружения и авиации, низкий уровень подготовки войск привели к тому, что Россия не смогла восстановить контроль над мятежной территорией. После подписания в конце августа 1996 г. соглашения о прекращении боевых действий (Хасавюртский мир) Россия фактически отдала управление Чечней боевикам, что привело к возникновению очага нестабильности на юге России. Боевики регулярно похищали людей, в том числе высокопоставленных чиновников и военных, требуя выкуп за их освобождение. Постепенно боевики расширяли территорию своих действий, осуществляя набеги на соседние российские регионы, в ходе которых страдало мирное население. Кремль хорошо осознавал исходящую от Чечни угрозу общей стабильности в России, но не имел возможностей восстановить конституционный порядок в регионе. Гибель сотен людей после взрывов жилых домов в различных российских городах показала, что эта угроза не была мифической. Неудача во второй чеченской войне могла иметь самые тяжелые политические последствия, и, несомненно, Владимир Путин воспринимал эту войну как одну из основных угроз для государства и для себя лично.