И именно до этого состояния довели себя Гас и Эбби.

Гаса начала раздражать амбициозность жены, хотя раньше именно эта ее черта ему особенно нравилась. Но не теперь, когда его собственная карьера застопорилась на одном месте. Конечно, Эбби тоже вносила свою лепту в семейные дела: звонила няням, изучала плюсы и минусы ближайших школ, организовывала детские праздники. Но все же основную работу выполнял Гас. И если дети заболевали, он один всегда забирал их из садика, а потом и из школы и брал больничный, чтобы за ними ухаживать. Эбби больничные были не положены.

«Я не могу со всем справляться сам», — говорил он Эбби. А еще: «Я не собирался быть отцом-одиночкой». И: «Когда же ты наконец начнешь мне помогать?». Ну и, конечно: «Так нечестно».

Эбби упрекала Гаса в эгоизме. Она и так старалась, как могла, ехала за детьми в школу после дежурства в больнице, хотя не спала уже 20 часов. «А по-твоему честно, что ты проводишь с детьми в сто раз больше времени, чем я? Честно, что другие матери видят своих детей каждое утро, а я нет? Честно, что из-за своей работы я превратилась в худшую мать на планете?»

Эбби злило, что муж сначала сам обещал ее во всем поддерживать, а теперь предъявлял претензии. Она бесилась от того, что дети охотнее общаются с Гасом, чем с ней. И ненавидела себя за то, что подвергла всю семью таким испытаниям.

«Я хотела все бросить, — сказала она. — Хотела сказать, что больше никогда не приду в эту больницу, лечь в постель и проспать два месяца».

Выход: смиритесь

Экономисты говорят, что в условиях рыночной экономики людям неизбежно приходится выбирать между справедливостью — или тем, что честно, — и эффективностью — то есть оптимальным распределением ресурсов. Не все могут разбогатеть, хотя это и несправедливо. Одним людям суждено создать свой бизнес, а другим — всю жизнь корпеть в отделе обработки корреспонденции. Одни люди добиваются работы мечты, а другие сидят дома и воспитывают детей.

Главный недостаток нашего стремления к справедливости заключается в том, что оно мешает нам адекватно оценивать свои выгоды и издержки, и в итоге мы приходим к плачевным результатам.

Выход: смириться.

Как видите, все очень банально — но другого способа перестать чувствовать себя ущемленным действительно не существует. Все, что вы можете, — прогнать обиду усилием воли. Нужно сказать себе, что, чем дольше вы дуетесь на весь белый свет, тем меньше времени у вас остается на по-настоящему важные дела. Вместе того чтобы страдать, лучше подумайте о грядущих выгодах и о том, какими пустяковыми вам будут казаться ваши нынешние затраты в будущем.

Очень долгое время в доме Эбби и Гаса все даже и близко не было «по-честному». Но Эбби не бросила ординатуру, а Гас не бросил Эбби. А все потому, что в критический момент они все же нашли способ собраться с силами для последнего рывка.

Рецепт успеха оказался не таким уж и сложным: нужно было всего лишь подкрутить кое-какие гаечки, чтобы все опять заработало. Во-первых, они запретили друг другу делать ежедневные замеры уровня справедливости в доме. А во-вторых, они попытались внести в свой быт некоторые незначительные, но приятные обоим изменения (помните про маленькие шажки?). Например, Эбби стала больше готовить — это она всегда делала с удовольствием. В свои редкие выходные она готовила несколько блюд — лазанью, говяжье жаркое, пирог с мясом — и отправляла их в морозилку. Теперь Гасу не нужно было готовить все самому (или каждый день заказывать на ужин пиццу).

«Я хотела, чтобы Гас и дети ели здоровую пищу, — сказала она. — Мне не нравилось, что каждую ночь, приходя домой, я видела в мусорном ведре коробку из-под пиццы. И потом, когда я начала для них готовить, я перестала считать себя совсем уж никудышной матерью».

Эбби уговорила Гаса, которому очень не хватало его прошлых марафонных забегов, трижды в неделю выходить на пробежку после работы.

«Для Гаса спорт — это залог хорошего настроения, — сказала она нам. — И ничего страшного, если из-за этого нам придется оплатить няне лишние полчаса».

Хотя это нововведение не приносило Эбби непосредственной выгоды, Гасу оно определенно пошло на пользу: он сразу повеселел и приободрился. А значит, и Эбби, и дети тоже оказались в выигрыше.

Раз в несколько месяцев они стали устраивать себе ночь приключений: уходили из дома после того, как дети лягут спать, и возвращались на следующий день к обеду. Как правило, выбор падал на дешевые мотели.

«Чтобы недалеко и недорого», — прокомментировал Гас.

Эти и некоторые другие меры не позволили их интимной жизни окончательно заглохнуть. Раньше доходило до того, что они могли по два месяца кряду не прикасаться друг к другу — разве что кто-нибудь случайно зацепит другого ногой, переворачиваясь в кровати. Но теперь они договорились заниматься сексом раз в неделю. Сначала Эбби казалось, что она будет участвовать в процессе чисто автоматически. Какой тут секс, когда глаза слипаются. Но она сказала себе, что, раз она может разлепить их ради своих пациентов, то уж ради любимого мужа точно постарается.

«Мне казалось, что под вечер у меня не остается сил даже на то, чтобы доползти до кровати, не то что сексом заниматься, — сказала Эбби. — Но я все же согласилась и, как ни странно, стала лучше себя чувствовать. Кроме того, мы с Гасом сразу стали как-то ближе друг другу, хотя жили как будто в параллельных реальностях».

Конечно, не все шло идеально, и Гас с Эбби время от времени опять сходились в схватке, выясняя, «кто больше перетрудился». И когда Эбби, сонная, возвращалась домой после 24-часового дежурства, у Гаса она порой, как и прежде, вызывала скорее раздражение, чем сочувствие. А когда Гас был слишком строг с детьми, Эбби с горечью понимала, что не может вмешаться: он занимается их воспитанием изо дня в день, какое она имеет право воспитывать его?

Но они прокрутились через мясорубку этих девяти лет и сумели остаться единым целым. Эбби долго не могла поверить, что теперь она гордо именуется «доктором», а Гас сразу же стал хвастаться всем друзьям, что его жена в медицинском халате — сама сексуальность. Он говорил, что ждет не дождется, когда они с Эбби переедут в какой-нибудь уютный городишко, где она будет местным врачом, а он начнет выращивать капусту.

«Я понимала, что это не мое личное, а наше общее достижение, — сказала нам Эбби. — Если бы не Гас, я бы не справилась».

Сейчас Эбби больше занимается детьми, а у Гаса появилось больше свободного времени. Он стал чаще бывать в разъездах — раньше он с трудом мог оставить дом на пару дней. Она работает рентгенологом с девяти до пяти, входит в родительский комитет и в свободное время занимается боксом, который считает отличным способом «выпустить пар». И хотя Эбби больше не работает в больнице, она держит дома парочку медицинских халатов — по просьбе Гаса.

Свидание прошло отлично. Аарон был просто душка. Умный, с докторской степенью по истории России и местом преподавателя в одном приличном вузе. Он оказался евреем. Он заплатил за ужин. Он смеялся над ее шутками. Проводил ее до дома, поцеловал на прощание, не пытаясь протиснуться в дверь, и на следующий день прислал электронное письмо с приглашением сходить куда-нибудь еще раз.