Клэр отнеслась к плану мужа настороженно.

— А кто будет сидеть с детьми, пока я на кухне?

— Я буду, — сказал он и заодно отметил, что, раз ему недоплачивают, он не обязан прибегать на работу ни свет ни заря. — Я буду приходить на работу в одиннадцать, поэтому ты сможешь печь по утрам.

— Ну и кто же станет покупать у меня эти маффины?

— Все, у кого есть вкус, — ответил он.

— Да нет, я о том, где мне их продавать, — сказала она. — Мы что, и магазин откроем? Или я должна у дороги с ними стоять?

— Спокойно, — ответил Шон. — Отнесем пару коробочек в кафе где-нибудь тут поблизости и посмотрим, как пойдет.

— Ну вот еще, — возразила она, — не люблю разговаривать с незнакомыми.

— У нас нет денег, — сказал Шон.

Это был аргумент.

Они решили попробовать.

Клэр и Шон разработали детальный сценарий, что и как она должна была сказать владельцу кафе, появившись на его пороге с образцом своего товара. Она замесила партию черничных маффинов и несколько образцов «на любителя»: клубника с грецким орехом, груша с тыквой, сливочный сыр с бананом, — и понесла их в одно местечко прямо за углом. Хозяин был несколько озадачен, увидев в дверях женщину с полным подносом маффинов и двумя детьми, виснущими на полах ее ветровки. Клэр так волновалась, что ее подташнивало.

Но хозяин, видимо, был околдован ароматом ее выпечки (или просто подумал, что все равно ничего не теряет), поэтому согласился поставить дюжину ее маффинов на прилавок. К десяти утра их смели. Тогда он сказал, что будет брать у Клэр по два подноса каждый день. Вскоре она не только получала процент с каждого проданного маффина, но и имела доступ на кухню, откуда время от времени выходила в зал, чтобы, смешавшись с толпой, перекинуться парой слов со случайными посетителями. Из этих разговоров она узнала, что еще клиенты хотели бы увидеть на прилавке (булочки-сконы, мини-маффины, пористые оладушки-крампеты). Хозяин предложил Клэр воплотить фантазии посетителей в жизнь. Они решили начать с фруктовых пирожных.

Когда мы последний раз связывались с Шоном и Клэр, они все еще были в долгах и по-прежнему нещадно ругались. Но они уже вполне освоили новую технику по преодолению непреодолимых, на первый взгляд, препятствий: решать проблемы по мере их поступления. И в их случае постепенное решение маленьких задач действительно помогло достичь чего-то более существенного: прибавилось денег, Шон стал принимать более активное участие в воспитании детей, а у Клэр появилось больше возможностей шаг за шагом — или, как она говорит, «маффин за маффином» — осуществить свою мечту о карьере кулинара.

Стороны: Кэролайн и Том

История о том, как папа встретил маму, у Тома и Кэролайн даже отдаленно не напоминала волшебную сказку, которую можно было бы рассказывать детям. Они познакомились на угарной тусовке в студенческой общаге, где Кэролайн на спор заливалась пивом прямо из бочонка. Но это была их сказка — и в ней, черт побери, тоже хватало волшебства.

Когда Том впервые увидел Кэролайн, все 180 сантиметров ее тела были перевернуты с ног на голову: она стояла на руках над бочонком, поддерживаемая хохочущими приятелями, и закачивалась пивом из шланга. Три пинты за раз, не переводя дух. «Вы когда-нибудь видели девушек, которые так могут?» — спросил нас Том. Когда Кэролайн поставили на ноги, он подошел к ней, и они поболтали.

— О чем? — поинтересовались мы.

Оба растерянно уставились на нас.

— Не помню ни слова из того, что мы друг другу говорили, — сказал Том. — Помню только, что она казалась мне очень крутой и я думал, что у меня нет шансов.

— А я тогда подумала, что он уж очень правильный мальчик-отличник, — сказала Кэролайн.

Но все же она дала ему шанс. И они стали встречаться. А через пять лет поженились.

Оставив позади буйные студенческие вечеринки, они оба с успехом окончили университет: Кэролайн — факультет права, Том — клинической нейропсихологии. Им рассказывали страшные истории о том, как учеба убивает юношескую любовь, но они не очень-то пугались. Их было не сломить. «В библиотеке всегда найдется укромное местечко, делов-то» — вот так примерно они рассуждали, вспомнила Кэролайн.

Получив диплом, Кэролайн устроилась работать в крупную фирму, и вскоре она уже вкалывала по 80–90 часов в неделю, летала в Дюссельдорф по свистку партнеров и держала в ящике стола зубную щетку и пару запасных комплектов белья на случай, если придется заночевать в офисе. Ее безумный график никак не отражался на их браке, убеждала она себя, потому что Том писал диссертацию и тоже днями и ночами пропадал в лаборатории. И потом, у них ведь не было детей.

Все так. Но назревала одна серьезная проблема, которую она тогда не разглядела: они с Томом вообще не виделись. Медленно, но верно они начали отдаляться друг от друга, и совершенно чужие люди — ее коллеги по бизнесу, его товарищи по научной работе — стали каждому гораздо ближе, чем вторая половинка. Они редко ужинали вместе, никогда не ходили погулять и перестали, как раньше, читать вдвоем журналы по выходным. Теперь они лишь изредка отсылали друг другу электронные письма.

А если у них и находилось время друг на друга, поговорить было уже не о чем.

«Я не знал ее коллег, поэтому мне было неинтересно слушать рассказы о них», — сказал Том.

Кэролайн познакомилась с парой ученых, работавших с Томом в лаборатории, и решила, что они чокнутые. «Конечно, они чокнутые, — сказал ей Том, — они же нейропсихологи! Но если бы ты пообщалась с ними подольше, ты бы поняла, что они гораздо прикольнее твоих юристов».

Кэролайн и Том начали замечать друг в друге недостатки, на которые никогда раньше не обращали внимания. Том вдруг разглядел в Кэролайн воинственность и раздутое самомнение, а Кэролайн стала считать, что ее муж депрессивен и склонен замыкаться в себе.

Однажды Том свалился с гриппом и остался на весь день дома. У Кэролайн уже были планы на вечер, поэтому она решила купить по дороге с работы пиццу, занести ее Тому и сразу пойти в бар к друзьям. Когда она обмолвилась о своем плане другу на работе, он недоуменно приподнял брови.

«Он сказал, что, если бы он лежал с гриппом, а жена всучила бы ему пиццу и смоталась с друзьями, он бы обиделся, — рассказала нам Кэролайн. У нее в голове вдруг что-то щелкнуло. — Я как будто увидела себя со стороны, и мне это зрелище не понравилось».

Инцидент с пиццей вдохновил Кэролайн на серьезный разговор с Томом.

«Что происходит с нашими отношениями?» — спросила она мужа, ожидая, что за этим вопросом в худшем случае последует ничем не примечательная семейная ссора. Но ничем не примечательной ссоры не случилось. Случился прорыв дамб. Том заявил, что Кэролайн променяла их общую мечту о счастливой семейной жизни на служение бездушной корпорации. Она была шокирована тем, что человек, который целыми днями не отрывает глаз от монитора компьютера и по 50 часов в неделю сидит в своей лаборатории, исследуя сотни ничем не отличающихся друг от друга записей волн мозговой активности, может ее в чем-то упрекать.