— Иначе придется наказать тебя за то, что ты оказалась такой лгуньей. Но тебе понравится мое наказание, Алиса. Я уверен, — Амиран лениво тянет меня на свои бедра.

Так, словно ничего для него не вешу.

Помещая между ними, одновременно нажимает ладонью на мой живот, заставляя прогнуться в пояснице. И снова прижимает к себе так, чтобы его объёмный и налитой кровью орган соприкоснулся с моей кожей и уперся в спину.

— Я надеюсь, твой рот еще никто не трахал, Алисия, — лицо полыхает огнем, разведенным откровенностью его слов. — Но здесь мне придется поверить тебе на слово, — кожа на затылке немеет от ощущения тяжелого дыхания Рана. — Тебе понравится облизывать и сосать меня, девочка. Так же, как мне понравилось пробовать тебя.

— Хватит, Ран! Перестань! Замолчи! — испытав самое сильное чувство удушья в жизни, не выдерживаю эмоционального накала и кричу, всеми силами пытаясь отодвинуться от Амирана. Простыни под нами скользят, а он держит крепко.

— Тсс, успокойся, Лиса, — берет в ещё более железный захват, чем прежде. — Ты чувствуешь себя шлюхой, не потому что я тебя использовал. Это не так, сладкая, — нежные нотки в его голосе стреляют прямо в сердце. Лучше бы он ударил, накричал или проявил неадекватность и грубость. Мне нужно больше, больше причин его ненавидеть! Так, чтобы вся семья во главе с отцом за меня стеной встала.

Гипнотизирующий голос Амирана продолжает одурманивать меня, слегка погружая в транс:

— А потому что тебе было очень приятно, tatlim. Так ярко и сильно. Думаю, впервые. Да? Ответь на этот вопрос, хотя бы себе не лги. Я все видел, не пропустил ни секунды. Тело никогда не врет, Лиса. Это факт, — нервно сглатываю и рвано выдыхаю «ах», когда ладони Амирана покровительственно накрывают мою грудь.

Он взвешивает её в своих руках, слегка сминая. Большие пальцы эмира обводят ореолы моих сосков, отчего они быстро превращаются в чувствительные камушки. Каждое его прикосновение отзывается болью и сладостью, вероломной иглой пронзающей вены.

Черт, что мне делать со всем этим?

Как я могу ненавидеть его своим разумом и сердцем, всем существом…и откликаться при этом всем телом на его дразнящие ласки, приглашающие меня на продолжение нашего эротического сна.

— Тебе не стоило пихать в меня член на втором свидании и трахать без презерватива, — продолжаю бунтовать и сопротивляться я, специально используя откровенные слова в своей речи.

Пусть знает, что я способна дать жесткий отпор, а не только мямлить и плакать в коленки.

Я смелая и неуязвимая и Амирану аль-Мактумупридется с этим жить…точнее, считаться. Жить он со мной не будет.

— Еще как стоило, — усмехается Амиран, ныряя языком в ушную раковину. Облизывает каждый дюйм, пробуждая на теле мурашки даже там, где их никогда не было.

Ведет себя, как животное.

Словно хочет изучить, вылизать и обнюхать все мое тело, чтобы ни единого неисследованного миллиметра на мне не осталось.

— Еще как стоило, и я не откажусь от наследников, Алисия, — надменный и строгий тон мужчины мгновенно выбивает воздух из моих легких. Он явно смеется надо мной, хотя по голосу настроен решительно и категорично.

— Ты шутишь? — в который раз леденею в его руках.

Амиран пользуется моментом моей расслабленности, и раздвигает бедра, по внутренней стороне которых мгновенно стекает горячее доказательство того, что он имеет право вытворять с моим телом все, что ему хочется.

— Я ещё не решил, когда. Сейчас или попозже. В любом случае, чему быть — того не избежать.

— По-моему ты просто пометил меня, — гневно бросаю я, не сразу осознавая смысл его слов.

— И это тоже. Еще не до конца, — угрожающе шепчет Ран, накрывая ладонью мою промежность.

Клитор начинает предательски пульсировать, отзываясь на прикосновение. Нужно успокоиться.

— Тебе это не нравится?

— Нет!

— По-моему, ты лукавишь. Скоро на тебе и в тебе не будет ни одного миллиметра, где я не оставил свой след, — вторя своим словам, Амиран приступает к физическому подтверждению своих слов и покрывает короткими поцелуями кожу шеи. Мягко убирает волосы на одну сторону, будто пытается уберечь каждый волосок на моей голове от падения.

— Мы можем продолжить. Я хочу до краев заполнить твою дырочку, рот, губы, сочнуюзадницу, tatlim, — кровь начинает пульсировать в ушах с бешеной скоростью, как и вся область между моих бедер. — Как ты на это смотришь?

— Зачем ты это говоришь?

— Лишь озвучиваю свои планы. Не стоит стесняться самых естественных в мире вещей. Пора повзрослеть, Лиса.

— Прекрати, Ран. Для меня приемлем только брак по любви. А это не любовь. То, что ты говоришь — сплошная грязь и пошлость. Секс. Ты ничего не знаешь о любви, Амиран, если думаешь, что все эти словечки заставят меня полюбить тебя и обрадоваться нашей свадьбе! Которая не состоится, — продолжая играть с огнем, я высказываю Амирану все, что думаю.

— Да ну, малышка? Ты думаешь, что любовь — это только красивые цветы, воздушные шары, пафосные слова «навсегда» и «вечно», крепкие объятия? Нежность и обещания, пустые клятвы? Только это? Только то, что никак не ассоциируется с грязью, пошлостью и сексом? —  низкий голос Амирана почти лишен эмоций, словно я заставляю вести его разговор ни о чем. Или его мысли уже заняты визуализацией очередного пункта в плане по моему растлению.

— Да. Я думаю, что любовь не имеет ничего общего с похотью, Амиран. Любовь…это воспоминания, совместные воспоминания. Когда вы вместе создаете что-то. Строите ваши мгновения, из которых рождается близость двух душ, — и я снова вспоминаю, как мы с Нейтом часами могли работать над какой-нибудь сумасшедшей идей вместе.

Я помню каждую гайку, которую подавала ему в тот день, когда наш байк на Бали сломался, и мы десять часов провели за его ремонтом, бесконечно разговаривая обо всем на свете, обмениваясь многозначительными взглядами.

Я помню, как была смущена, когда ему пришлось снять футболку, из-за того, что она запачкалась маслом.

Помню, как мы катались всю ночь после. Торопились на пляж, чтобы встретить рассвет. Считали звезды, гаснущие на предрассветном небе. Я была его штурманом, а он моим кораблем.

— Это общие приключения, смех, — мне трудно подобрать правильные слова, чтобы донести до него элементарные вещи. — Моменты, когда оба человека снимают маски и предстают перед друг другом полностью настоящими. Когда не боишься осуждения и знаешь, что тебя любят за содержание, а не обложку, — Амиран медленно тянет меня за волосы, обращая мой взор на себя. Удерживает пальцами мой подбородок, подавляя непроницаемым взглядом. И я смотрю на него, не смея опустить своего, наблюдая за тем, как серебро в глазах сменяется черной копотью.

Каждая мышца его торса напрягается, вибрирует, и я это чувствую. Я явно разозлила его своими огоньками в глазах и красивыми словами, посвященными не его уникальной и важной персоне.