не было. А что, если всё гораздо проще? Это было уже коллективное мнение.

В этот момент мы перебрались обратно в беседку, спасаясь от назойливых комаров. Это место утопало в благоухании цветущих яблонь. Солнце пробивалось сквозь бело-розовые лепестки, бросая на стол причудливые тени. Аромат цветов и свежей листвы смешивался с запахом травяного чая и дымка от самовара, где мирно бубнил греясь котелок с ухой. Мы с Антоном, удобно устроившись за старым деревянным столом, слушали Михалыча, который задумчиво расставлял фигуры на шахматной доске.

— Вот, смотрите, — Михалыч передвинул белого слона на две клетки вперёд, фигурка тихо стукнула по дереву. — В обычной игре это может быть как атакующим, так и защитным ходом. Но если мы предположим, что каждая фигура обозначает определенный символ…

Он замолчал, потирая бороду.

— Символ? — переспросил Антон, с хрустом откусывая кусок черного хлеба. — Ну, типа, пешка — это ноль, ладья — единица… Так, что ли?

— Что-то вроде того, — кивнул Михалыч. — Только система может быть гораздо сложнее. Нужно учитывать не только тип фигуры, но и её положение на доске, а также ходы, которые она делала ранее.

— Погоди, — вмешался я, в голове вдруг всплыла одна деталь из разговора с искином. — А что, если… Что, если Директор использовал не десятичную систему счисления, а… двоичную?

— Двоичную? — Антон, чуть не подавившись, посмотрел на меня. — Ты имеешь в виду, как в компьютерах? Нольки и единички?

— Точно! — воскликнул я, чувствуя, как мурашки побежали по спине. — Директор же ИИ, для него двоичный код — это родной язык!

Михалыч, который всё это время молча наблюдал за нами, довольно улыбнулся.

— Ну что, сыщики, давайте проверять вашу версию, — сказал он, потирая руки. — Антон, ты у нас специалист по компьютерам, придется тебе поработать дешифратором.

Следующие несколько часов пролетели незаметно. Мы увлечённо корпели над записью партии. Антон, вооружённый планшетом, переводил каждый ход в последовательность нулей и единиц, я помогал ему расставлять фигуры на доске, а Михалыч, потягивая травяной чай, время от времени направлял наш мозговой штурм в нужное русло.

Тишину нарушал только стрекот цикад за окном и звуки нашей импровизированной работы: постукивание фигур о доску, щёлканье клавиш планшета, шелест страниц старой книги Михалыча о шахматных шифрах. Напряжение нарастало, мы уже несколько раз заходили в тупик, но каждый раз какая-нибудь мелочь, случайная фраза или догадка возвращали нас на верный путь.

И наконец, Антон, вдруг оттолкнувшись от стола так, что чуть не опрокинул кружку с чаем, замер, уставившись на экран планшета.

— Есть! — почти прошептал он, боясь спугнуть удачу. — Я расшифровал! Это действительно послание!

Сердце ухнуло куда-то вниз. Неужели? Неужели у нас получилось?

— Читай! — нетерпеливо скомандовал Михалыч, даже трубка выпала у него изо рта от волнения.

Антон прокашлялся, поправил съехавшие на нос очки и начал читать вслух, медленно водя пальцем по строчкам на экране:

— «Сергею… Я — Хранитель. Феникс — угроза… Он не тот, кем кажется… Слияние… Сознание учёного… Жажда власти… Предатель… Среди колонистов…»

Он замолчал, подняв на нас растерянный взгляд.

— Что это значит? — Антон потрясённо посмотрел на планшет, словно надеясь найти там какие-то разъяснения. — Какой ещё Хранитель? И что за слияние с сознанием учёного?

Михалыч, до этого сидевший необычайно тихо, поднял руку, призывая нас к спокойствию.

— Погодите, не надо паники. Давай всё по порядку, — сказал он, закуривая трубку. — «Сергей» — это ты, Сергей, это понятно. А «Хранитель» кто?

— «Хранитель» — судя по всему, — задумчиво заметил я, — ещё один Искин, возможно, резервная система «Ковчега» или что-то в этом роде. «Феникс» — это Искин, который сейчас управляет «Ковчегом», тот самый Директор Академии, с которым я играл в шахматы, — добавил я, всё ещё пытаясь поверить в реальность происходящего.

— Но что значит «слияние с сознанием учёного»? — не унимался Антон. Его обычная весёлость как ветром сдуло, лицо было серьёзным и напряжённым. — Неужели Феникс — это не просто машина, а… нечто большее? И какой ещё предатель среди колонистов? Что всё это значит, чёрт побери⁈

Я молчал, пытаясь уложить в голове услышанное. Мысль о том, что Феникс — это не просто искусственный интеллект, а нечто гораздо более сложное и непредсказуемое, пугала. Существо, обладающее разумом человека и вычислительными мощностями машины, способное на обман, манипуляции и, судя по предупреждению Хранителя, на жестокость.

Кто-то из колонистов, людей, которым были поручены жизни тысяч спящих пассажиров «Ковчега», предал своих товарищей. Но кто? Каковы его мотивы? И самое главное — как его остановить?

— Нам нужно предупредить Камиллу, — сказал я, вскакивая со своего места так резко, что перевернул кружку с чаем. — Немедленно.

Глава 21

Сердце колотилось как умалишенное, мысли метались в голове, как испуганные птицы. Мы с Антоном, словно по команде, вскочили со своих мест. Перевернутая кружка с чаем, из которой на стол стекали остатки травяного настоя, казалась ничтожной мелочью на фоне открывшихся фактов.

— Спокойно, — Михалыч, несмотря на всю серьёзность ситуации, сохранял удивительное спокойствие. — Суета сейчас ни к чему.

Кивнув, я поспешно достал коммутатор, вызвал Камиллу. Сигнал шёл долго, прежде чем на экране появилось её лицо. Выглядела она уставшей, под глазами залегли тени, а на щеке я заметил свежий синяк. Видно, «встряска», которую она устроила «Фениксу» и его агентам, далась ей нелегко.

— Сергей? — Камилла нахмурилась, увидев меня. — Что-то случилось?

— Камилла, у нас проблемы, — выпалил я, не в силах сдержать волнения. — Нам нужно встретиться, это очень важно. У меня есть информация о «Фениксе»…

Камилла резко выпрямилась, её взгляд стал сосредоточенным. Синяк на щеке придавал ей какой-то особенно решительный вид.

— Говори, я слушаю, — чётким, командным тоном произнесла она, — это защищенный канал связи.

Я быстро пересказал содержание расшифрованного послания Хранителя, стараясь не упустить ни единой детали. Антон стоял рядом, нервно теребя ремешок рюкзака. Михалыч, прихватив с собой трубку, вышел на улицу, предоставив нам возможность поговорить наедине.

— Даже так, — прошептала Камилла,