Еве, которая всё ещё сидела на диване, безучастно глядя в одну точку.

— Ева, — начал я как можно мягче. — Мне очень жаль, что так вышло с игрой… и с Анной… и…

— Всё из-за меня, да, я знаю, — безнадёжно перебила она.

— Да нет, что ты, не бери в голову, — сказал я, хотя ложь даже мне режет уши. — Всё будет хорошо. И с Анной… и с игрой… всё наладится.

Ева слабо кивнула, не веря ни единому моему слову. Что ж, в этом она была не так уж и неправа.

— Мне пора, — сказал я, поднимаясь. — Меня уже ждут.

— Да, конечно, — Ева подскочила, теперь уже совсем поникшая.

Я проводил её до двери.

— Всё будет хорошо, — повторил я, хотя, честно говоря, сам в это не особо верил.

Ева еле заметно улыбнулась уголком губ и вышла. Я закрыл дверь и тяжело вздохнул.

Хватит размышлять о Еве и её проблемах, пора ехать к Михалычу. Может, хоть шахматный шифр отвлечёт меня от всего этого безумия.

Покопавшись в шкафу, я схватил куртку — да, теперь у меня появился гардероб. Могу себе позволить — куда еще тратить баллы?

Я накинул лёгкую куртку, забрал со стола книгу Михалыча о шахматных шифрах и вышел из бокса.

Антон уже ждал меня у выезда, сидя за рулём своего багги. Тот самый, на котором мы уже ездили к Михалычу. Антон сиял, как новый рубль, предвкушая увлекательную поездку и возможность блеснуть интеллектом.

— Ну что, сыщик, — усмехнулся он, когда я забирался в багги. — Готов раскрыть тайну века?

— Посмотрим, — улыбнулся я в ответ, хотя настроение у меня было далеко не гениальное.

Антон завёл мотор, и мы помчались в сторону Космопорта, где распологался грузовой лифт.

Через пятнадцать минут багги гнал прочь от серых, нависающих над головой небоскребов, навстречу зелёным холмам и свежему ветру. Вперёд, к Михалычу, к шахматной доске и, может быть, к разгадке хотя бы одной из множества загадок, что свалились на мою голову в последнее время.

Багги Антона, словно зверь, вырвавшийся на волю, мчался по узкой ленте шоссе, оставляя позади города-небоскребы. Бетонные коробки сменились живописными пригородными ландшафтами — полями, покрытыми яркой зеленью, небольшими рощами, мелькающими за окном разноцветными пятнами. В воздухе пахло весной и свободой.

Мы с Антоном молчали — каждый погрузился в свои мысли. Я листал в памяти ходы шахматной партии с Директором, пытаясь найти хоть какую-то закономерность, хоть малейший намёк на скрытый смысл. Но шифр, если он вообще был в этой партии, оставался для меня непроницаемой тайной.

Примерно через час мы свернули с шоссе на узкую гравийную дорогу, ведущую к берегу озера, где находился уединенный домик Михалыча. Ещё полчаса тряски по неровностям, и мы, наконец, остановились у знакомого шлагбаума.

Михалыч, казалось, только и ждал нас — едва багги затормозил, как он вышел из-за калитки, широко улыбаясь и приветственно размахивая рукой.

— А вот и мои шахматные гроссмейстеры пожаловали! — пробасил он, с удовольствием разглядывая нас из-под густых бровей. — Проходите, проходите, голубчики! Самогон уже настаивается, картоха на углях жарится, а партия наша недоигранная мне по ночам сниться скоро будет!

— Здравствуй, Михалыч, — сказал я, выбираясь из багги. — Рады тебя видеть!

— Здорово, Михалыч! — добавил Антон, вытаскивая из багажника рюкзак с провизией. — Как живёшь-поживаешь?

— Да всё стариком, всё по-прежнему, — отмахнулся Михалыч. — Рыбалка, огород, тишина… Чего ещё для счастья надо?

Он проводил нас к веранде домика, где уже был накрыт стол. На мангале шкворчала рыба, разливая по округе аппетитный аромат, рядом стоял самовар, над котором лениво поднимались клубы пара.

— Ну, рассказывайте, с какими такими делами ко мне заглянули? — спросил Михалыч, разливая по кружкам травяной чай, — Вижу же не просто так пожаловали.

— Михалыч, — начал я, доставая из кармана коммутатор. — Помнишь, ты говорил, что шахматные партии могут быть зашифрованными посланиями?

— Ну, бывает такое, — кивнул Михалыч. — Хоть и редко. А что?

Я активировал коммутатор и вывел на экран запись своей партии с Директором Академии — ИИ «Эхо Забытых Богов».

— Вот, посмотри, — сказал я. — Мне кажется, в этой партии что-то есть. Но я не могу понять, что именно.

Михалыч взял коммутатор, надвинул на нос очки и принялся внимательно изучать запись партии. Я с надеждой смотрел на него, но по мере того, как он просматривал один ход за другим, его лоб хмурился всё сильнее.

— Хм, — пробормотал он наконец, возвращая мне коммутатор. — Странная партия. Очень странная. Я, конечно, не гроссмейстер, но… Не вижу я тут никакого шифра.

— Я тоже, — вздохнул я. — А ведь я даже твою книгу перечитал…

Я достал из рюкзака книгу Михалыча о шахматных шифрах и положил на стол.

— Может, мы что-то упустили? — спросил я у Антона.

Тот только пожал плечами.

— Не знаю, дружище, — сказал он. — Я в этих шифрах не силён. Я — простой историк-археолог. Могу отличить глиняный черепок от обломка амфоры, а вот с шифрами — беда.

Михалыч, который всё это время молча курил трубку, прищурился, глядя на доску.

— Ладно, — сказал он наконец. — Давайте поедим, потом сыграем партию. А там, глядишь, и разберёмся.

И действительно, после сытного обеда, который Михалыч, как всегда, приготовил на славу, думать стало гораздо легче. Уха из только что пойманной рыбы, запечённый в углях картофель с укропом, солёные огурчики и свежий хлеб — всё это было настолько вкусно, что мы с Антоном еле выкатились из-за стола, объевшись до отвала.

Сыто развалившись на веранде, мы разложили шахматы. Играли долго, упорно, с переменным успехом. Антон, оказалось, был не так уж плох в шахматах, и несколько раз даже ставил меня в тупик. Но в конце концов опыт взял своё, и я одержал победу.

Однако, несмотря на приятное времяпрепровождение, загадка шахматной партии с Директором так и оставалась неразгаданной. Мы перепробовали все способы шифровки, описанные в книге Михалыча, но ничего не подходило. Настроение снова начало портиться.

— Чёрт побери, — не выдержал Антон, откидываясь на спинку стула. — Да что же это за шифр такой? Неужели мы так ничего и не найдём?

До этого мы искали слишком сложные, замудрённые варианты, пытаясь разглядеть гениальное там, где его, возможно, и