автора.

Поэт решает существенно дополнить «Ананасы в шампанском» новыми стихами. И наиболее удаются ему в третьей книге «будуарные» темы, преподнесённые с сокровенной или прямо с откровенной иронией:

Каждая строчка — пощёчина. Голос мой — сплошь издевательство. Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс.

Экзотическое название книги также способствовало тому, что в восприятии современников имя Северянина нередко ассоциировалось именно с этой книгой. Николай Клюев в письме Есенину, написанном ещё до личного знакомства (датируется: «Август, 1915»), предостерегал его от соблазна лёгкой славы: «Твоими рыхлыми драченами [слова из стихотворения Есенина «В хате»] объелись все поэты, но ведь должно быть тебе понятно, что это после ананасов в шампанском... <...> и рязанцу и олончанину это блюдо по нутру не придёт, и смаковать его нам прямо грешно и безбожно. <...> Знай, свет мой, что лавры Игоря Северянина никогда не дадут нам удовлетворения и радости твёрдой...» Спустя восемь лет, в конце 1933 года, одна из почитательниц поэта в Белграде заказала для него на десерт ананасы в шампанском.

За 1915—1918 годы книга выдержала пять изданий, три из которых вошли в «Собрание поэз», общим тиражом 12 тысяч 960 экземпляров.

В составе каждого издания «Собрания поэз» вышло 500 нумерованных экземпляров на александрийской бумаге в переплётах из парчи синего и тёмно-красного тона. Роскошное издание № 125 (1916 год) с портретом автора хранится в Музее книги РГБ. Бумага для него изготовлена по специальному заказу Писчебумажным фабрично-торговым товариществом М. Г. Кувшинова.

Издания отличались по составу.

В первое издание вошло 94 стихотворения 1903—1914 годов. Из них сорок три были опубликованы в книге впервые: «Увертюра», «В коляске Эсклармонды», «Барбарисовая поэза», «На островах», «Поэза о тысяча первом знакомстве», «В осенокошенном июле», «Родник», «К черте черта», «Поэза спичечного коробка», «Электрассонанс», «В гостинице», «Кузина Лида», «Никчёмная», «Жуткая поэза», «Рондо оранжевого заката», «Когда ночело», «Тень апельсинной ветки», «Шантажистка», «Шансонетка горничной», «На голос весенней новеллы», «Эскизетка», «Эгорондола», «Промельк I», «Пятицвет II», «В ресторане», «Отчаяние», «Поэза о Mignon», «Блаженный Гриша», «Предостерегающая поэза», «Она критикует», «Букет забвения», «Berceuse томления», «Один бы лепесток», «Чьи грёзы», «Насмешка короля», «Ответ Л. Афанасьеву на его послание», «Перекат II», «Всё то же», «Проба пера», «Цветы и ядоцветы», «Промельк II», «Миррэты», «Лепестки оживают».

Имеется два раздела под названием «Розирис» и «Незабудки на канавках: Стихи “давно минувших лет”». В первый раздел вошли «нео-поэзные мотивы». Во второй раздел, который в соответствии с заглавием и датировкой большинства стихотворений расценивался критиками как составленный из ранних произведений, включены стихи, объединённые темой воспоминаний, «давно минувших лет», которая в подзаголовке заключена в кавычки.

Третье издание значительно дополнено стихами 1903—1913 годов, ранее нигде не опубликованными. Эти стихи Северянин включил во второй раздел и, соответственно, изменил подзаглавие к разделу: «Стихи “давно минувших лет”, двадцатью четырьмя поэзами дополненные». На самом деле третье издание дополнено двадцатью тремя поэзами, ранее нигде не напечатанными. При подсчёте количества стихов автором была допущена неточность: одно из них, «Серенада. Хоровод рифм», было подсчитано дважды — и заглавие и подзаголовок: «Эксцентричка», «Мечты о Фофанове», «Импровиза», «Её сестра», «Тёзка», «Миньонет», «Осенняя царица», «Открытка Валерию Брюсову», «Бежать в льяносы», «Кадрильон», «Вешний звон», «Серенада». «Хоровод рифм», «Плыву рекой», «Стансы (Фофанову)», «Знаком ли ты?», «Из Кармен Сильва», «Её вниманье», «Мадригал», «Лесной набросок», «Укор», «Под шум Victoria Вау (Квантунская элегия)», «На миг», «Шутка».

Известно несколько экземпляров книг с дарственными надписями автора.

На первом издании «Ананасы в шампанском» сразу после выхода книги сделаны две надписи — Ф. К. Сологубу и его жене А. Н. Чеботаревской (Библиотека ИРЛИ РАН):

«Дорогому Фёдору Сологубу — всегда Его Игорь.

Петроград, 3 февраля 1915 г.».

«Милой Анастасии Николаевне Чеботаревской

с искренней приязнью автор.

Петроград, 1915».

Одно из изданий книги «Ананасы в шампанском» (1915) Северянин подарил своим двоюродным сёстрам Елизавете Михайловне Лотаревой-Якульской и Лидии Михайловне Лотаревой с дарственной надписью (собрание внучатой племянницы М. Г. Рогозиной. Москва):

«Лиле и Лиде, милым московским кузинам,

любящий их автор.

Петроград. 1915».

На втором издании (собрание М. Лесмана. Музей Анны Ахматовой. Санкт-Петербург):

«Марии Моравской от Semper idem’a. 18. V. 1915».

Критик Семён Рубанович в лекции о творчестве Северянина на поэзоконцерте в Политехническом музее (Москва), где поэт читал стихи, вошедшие в сборник «Ананасы в шампанском» (состоялся 31 января 1915 года), сказал:

«...Мне кажется несомненным, что повышенная эмоциональность является самым существенным свойством личности Щгоря] Северянина], как поэта. Весь мир для него — многотонная гамма ощущений — и ощущений по преимуществу пассивно страдательных, чем, пожалуй, можно объяснить частое сравниванье самим И [горем] С[еверяниным] своих переживаний с ощущением вкуса — и, о, какое тонкое гурманство проявляет тогда поэт-денди. Недаром названиями фантастических и существующих яств и ликёров пестрят его поэзы... Может быть, самый сок жизни представляется ему, как эти колоритные, сладко пьяные и обжигающие напитки, от которых кружится голова и все вещи пускаются в плавный танец. И когда опьянённым взглядом он окидывает картину природы или опьянённым сердцем переживает мгновение любви — его вдруг настигает галантный эксцесс и из глубей приливающий прибой выкидывает нам на берег узорно-лазурную пену — замысловатое кружево его стихов».

Совсем другие впечатления об этом же вечере сохранились в дневнике театрального критика Павла Александровича Маркова:

«Вообще творчество Игоря Северянина упало. Его “Ананасы в шампанском” лучшее тому доказательство. Этот сборник стихов, за исключением немногих, бездарен. Первая его часть лишена остроты и яркости “Громокипящего кубка” и более неудачной “Златолиры”, вторая — банальна.

Игорь Северянин пошёл по пути “грёзо-фарса” и большинство “поэз”, “пропетых” поэтом