20) Букет переживаний. Поэзо-антракт.

Отделение II

1) Поэзо-солистка Балькис-Савская исполнит неизданные поэзы Игоря Северянина.

2) Г. Шенгели исполнит свои поэзы. Поэзо-антракт.

Отделение III

Игорь Северянин исполнит поэзы из сборников “Златолира”, “Ананасы в шампанском”, “Тост безответный” и неизданные поэзы».

Юрий Олеша вспоминал об этом: «Это было в Одессе, в ясный весенний вечер, когда мне было восемнадцать лет, когда выступал Северянин — маг, само стихотворение, сама строфа...»

Поэзовечер в Москве в Никитском театре: реферат о творчестве Северянина «Поэт мечты» читал поэт Владимир Королев (впоследствии взял псевдоним Влад Королевич). Свои стихи исполняли Игорь Северянин, Алексей Масаинов и Андрей Виноградов.

Поэзовечер в Петрограде в Александровском театре городской думы: Алексей Масаинов прочитал доклад «Поэты и толпа», Виктор Ховин — лиро-критический отрывок «Сквозь мечту». Свои стихи исполняли Игорь Северянин, Алексей Масаинов и Андрей Виноградов, Александр Толмачёв и др.

Давид Бурлюк подчёркивал тот факт, что Северянин подбирал своих «оруженосцев» из малоталантливых поэтов, этим оттеняя своё превосходство. Вспоминая свои встречи с Северяниным, он писал:

«Во время моего визита одиннадцатого февраля 1915 года Северянин видел во мне, очевидно, человека, с которым, даже не споря, он всё же был во внутреннем раздражении: он написал мне в тетрадь две строки:

Да, Пушкин мёртв для современья, Но Пушкин пушкински велик.

Северянинских стихов я не учил по книге, некоторые из них приходилось слышать по несколько раз в его чудесном исполнении, было это в аудитории московского Политехнического музея, переполненной юным воодушевлением молодёжи, горящими глазами девушек, впечатлением совершающегося праздника красоты; случалось и в обстановке более интимной. И характерно, что аудитория Северянина, поклонники его, не критикующие, а наслаждающиеся, это юные, бодрые духом. Один или два шкафа с книгами, не то кушетка, не то кровать, на столе, кроме чернильницы и нескольких листов бумаги, нет ничего, а над ним висит в раме под стёклами прекрасный, схожий с оригиналом, набросок углём и чернилом работы Владимира Маяковского, изображающей Игоря Васильевича.

Сам Игорь Васильевич сидит за столом, Виноградов, “оруженосец” Северянина, ходит по комнате. При Игоре Васильевиче всегда, долгое время или кратко, любимый им молодой поэт.

Северянин держит их при себе для “компании”, они — тот фон, на котором он выступает в своих сборниках и во время поэзных вечеров своих. За десять лет Северянин сменил много имён: здесь и зарезавшийся бритвой Игнатьев, и Сергей Клычков, и несчастливый сын Фофанова Олимпов, у которого Северянин — всё же надо отдать справедливость — многое позаимствовал, правда, усилив и по-северянински подчеркнув.

Издатель “Очарованного странника”, Александр Толмачёв, один молодой поэт с Кавказа Шенгели и, наконец, в 1918 году неразлучный с Северяниным какой-то серый блондин, которого Северянин нежно называл перунчиком. Перунчик мрачно пил водку. Северянин никогда не держал около себя людей с ярко выраженной индивидуальностью.

Это были “субъекты”, годные для (необходимых Северянину) случаев, это были хладнокровные риторы, далёкие живости северянинской музы. Ходивший по кабинету Виноградов написал мне как-то несколько удачных строк, характеризующих, конечно, случайно мою мысль.

Моя душа чужда экзотики, Где ярких красок пестрота. В искусстве важен принцип готики — Взнесённость, стройность, острота.

И вот во всём, что делали “эстетические оруженосцы” Северянина, взнесённость была, стройность тоже, но поэзии, увы! — Мало».

Однако нельзя не отметить и помощь, поддержку, оказанную Северяниным начинающим поэтам, которых он представлял публике на своих поэзовечерах.

Георгий Шенгели вспоминал, что читал стихи из собственной книги «Гонг» и «вызвал овацию, бисировал четырнадцать раз; в антракте несколько сот экземпляров “Гонга” были раскуплены (в фойе стоял столик с книгами Северянина и моими), и в “артистическую” ломились юноши и девушки с белыми томиками в руках, прося автографов».

На поэзовечерах обычно разбрасывались цветные листовки-«летучки» (размером 6x10 сантиметров) с короткими текстами северянинских поэз: «Твоя дорога лежит безлюдьем, / Твоя пустыня — дворца светлее» или «Пойте, пойте / О любовной весне, / Об улыбке лазоревой, девичьей».

Российский Оскар Уайльд

Игорь Северянин не только собирал переполненные залы, но и слыл российским Оскаром Уайльдом. Не случайно Чеботаревская назвала его собратом Уайльда, подарив ему книгу «Афоризмы Оскара Уайльда», а критик Александр Редько заметил, что Северянин «хочет быть сокращённым российским изданием английского эстета Оскара Уайльда». Василий Каменский вспоминал:

«Но всё-таки всех “кудесней” был сам поэзоконцертант: высокий, чёрный, кудрявый, с “лицом немым, душою пахотной”, в длинном сюртуке, с хризантемой в петлице, ну, словом, русский Оскар Уайльд.

Северянин метался от:

Вы такая эстетная, вы такая изящная, Но кого же в любовники? И найдётся ли пара вам? Ножки пледом укутайте дорогим, ягуаровым...

до “восторженной поэзы”: