Она подняла на него глаза.

— Я вас не знаю, — это было равносильно разрешению. Он этопонял.

— Поэтому я подошел, чтобы познакомиться, — улыбнулся он, —но вы разрешите мне сесть за ваш столик?

— Садитесь. — Она пожала плечами, оглушенная его появлениемрядом.

— Официант, — позвал он, — два кофе.

— Вы давно в нашем отеле? — спросил незнакомец.

— Я приехала сегодня утром. — Она сама не понимала, почемуотвечает на его вопросы. Но разыгрывать притворное возмущение не хотелось. Ейбыло приятно его присутствие рядом.

— Тогда мне повезло, — улыбнулся незнакомец, — такуюкрасивую женщину я увидел первым. Это впечатляет, вы не находите?

— Не знаю. Я как-то над этим не задумывалась.

— Конечно. Вы же не можете смотреть все время в зеркало,чтобы у вас поднималось настроение, как у меня.

Она улыбнулась.

— Вы всем женщинам говорите эти слова?

— Только очень красивым женщинам, — воркующе произнес он, —очень красивым.

Официант принес две чашки кофе.

— Вы приехали издалека? — спросил он.

— Да, из Мексики.

— Господи, какое чудо, — встретить в Чили, на другом концесвета, мексиканку.

— А чем вам не нравятся мексиканки? — поинтересовалась она.

— Наоборот, после нашего сегодняшнего знакомства я понял,что всегда любил только женщин Мексики.

— Вы довольно опытный обольститель. Вам этого не говорили?

— Много раз. Вы фотомодель?

— Я журналистка.

— Быть этого не может. Как только я вас увидел, так сразупонял, что именно вы можете составить конкуренцию любой фотомодели. С такимикрасивыми волосами и такой фигурой.

— Не думаю, что я бы подошла.

— Почему?

— У меня не хватит терпения, чтобы ходить по подиуму вокружении других красоток, — призналась она, — для этого я достаточнонезависима.

— Вы мне нравитесь все больше, — улыбнулся он, — с такимхарактером вы мне подойдете.

— Я еще не знаю ваш характер.

— Мягкий и добрый. Немного сентиментальный.

— Это вы говорите для меня?

— Конечно.

— А на самом деле?

— Упрямый, — серьезно сказал он, глядя ей в глаза.

Она вдруг разозлилась. Сидит тут и чувствует себя полнойдурой, забыв о своем задании. Нужно пойти к портье и выяснить, где живутинтересующие ее люди.

— Мы даже незнакомы, — сказала она собеседнику.

— В таком случае давайте срочно исправим эту оплошность, —предложил он. — Как вас зовут?

— Мария. Мария Частер.

— Какое красивое имя — Мария!

Она вдруг вспомнила Робера и побледнела. Господи, неужелиона приносит несчастье всем окружающим.

— А вы не местный? — спросила она.

— Нет, — улыбнулся он, — разве вы не поняли этого по моемуакценту?

— Я не прислушивалась.

— Я француз.

«Господи, не надо», — хотелось закричать ей. Но она молчала.

— Меня зовут Ален Дорваль, — сказал незнакомец. — Что свами? Вам, кажется, плохо?

После того как он назвал свое имя, ей действительно сталоплохо. И она попросила проводить ее до своего номера. Француз оказалсягалантным кавалером. Он не стал ни о чем расспрашивать, видя, что молодаяженщина сильно побледнела. Но успел выпросить завтрашнее свидание в пять часоввечера. И удалился. Марина, заперев за ним дверь, села на свою постель,совершенно разбитая. Незнакомец был Аленом Дорвалем, тем самым французом, радивычисления которого ее и послали сюда. И если Дорваль раньше ее выйдет наоставшегося в живых Сабельи или уже вышел на него, то она должна будет датьзнак Ронкалю. И если приедет Марат и француз попытается защитить его, онадолжна дать знак Ронкалю. Во всех вариантах исход ясен — пуля Ронкаля должнанайти свою жертву. И той жертвой с очень большой вероятностью может стать АленДорваль.

Она пошла в ванную комнату и, открыв холодную воду, залезлапод душ, дрожа от ледяных струй, бьющих по ее телу. Или вода была недостаточнохолодна для нее и дрожала она совсем по иному поводу? Ответа на этот вопрос онане нашла. И в эту ночь сон ее был тяжелым и мрачным, и, проснувшись утром, онадаже не могла вспомнить все кошмары, которые мучили ее в эту ночь. Было ужедвадцать третье число. До приезда Марата оставалось два дня.

Утром она не стала завтракать, опасаясь встретиться сфранцузом, и, наскоро перекусив в ближайшем кафе, поспешила в тюрьму,оправдывать то невольное алиби, которое ей сумел подарить полковник Чернов,позвонив из Буэнос-Айреса. Полдня ушло на то, чтобы пробиться к начальству. Инаконец, в половине четвертого ей удалось получить пропуск на завтра,разрешающий поговорить с самим начальником тюрьмы. Она выскочила из здания ипоймала такси, стараясь не обращать внимания на засуетившихся позади неенаблюдателей, не понимавших, куда она спешит.

Она остановила машину у косметического салона, иразочарованные агенты долго ждали, пока наконец она закончит укладывать волосы.Без десяти пять она уже ехала в свой отель, на встречу с Аленом Дорвалем.

Нескольких лет работы в группе с такими мастерами, какМарков и Чернов, оказалось достаточно, чтобы осознать всю выгоду ее новогоположения. Она не просто подтвердила свое алиби, сумев получить пропуск назавтра и свидание с начальником тюрьмы, у которого она собиралась взятьинтервью. Она еще и встречалась с представителем французской контрразведки,легально прибывшим в страну и зарегистрировавшимся в своем посольстве. И всеэто говорило в ее пользу. Правда, она не была в два часа дня в условленномместе у Ратуши, но она успокаивала себя тем, что Ронкаль не мог так быстроприбыть в Сантьяго и ему нужны будут еще сутки, чтобы выправить себенеобходимые документы. Ровно в пять часов она встретилась с Дорвалем. Он нескрывал своего восхищения ее новой прической. Она, в свою очередь, почтиискренне радовалась встрече с ним. Почти, если не вспоминать Ронкаля, ставшегок этому времени настоящим проклятием для Марины.

Дорваль предложил поужинать где-нибудь на берегу реки, и онасогласилась. По дороге Дорваль, оказавшийся превосходным рассказчиком,рассказывал интересную и смешную историю, случившуюся с ним в Кении, во времясафари. Она смеялась до слез, почти забыв о своем Ронкале, когда вдруг Дорвальочень серьезно сказал: