— Поймите, — стала сама объяснять Марина, — они могут ещепринять нас за журналистов и будут проверять вас при выезде особенно тщательно.Но дадут вам возможность уехать, чтобы понять, зачем я осталась здесь одна.Кроме того, такой заложник, как я, их вполне устраивает. А вы можете вернутьсяобратно через день или два, просто поменяв документы в Аргентине. Надеюсь, Черновсумеет все устроить. Вы меня понимаете?

Он покачал головой.

— Я не должен вас оставлять.

— Но у вас нет другого выхода, — пояснила Марина, — если выне уедете, они будут постоянно следить за нами, и в решающий момент мы несможем от них оторваться. Понимаете? Мы не сможем убрать нужного нам человека.

Он молчал, словно обдумывая ситуацию. Потом нерешительносказал:

— Это интересно, но я не могу.

— Какое упрямство! — разозлилась Марина. — Поймите, такбудет лучше для нас обоих. Если мы сумеем потом встретиться, я укажу вам наМарата и сама уеду отсюда. Никто ничего не поймет. Но для этого вы должныуехать отсюда.

Он молчал. Видимо, просчитывал варианты.

— Они нас так просто не выпустят из-под наблюдения, — горячоубеждала его Марина, — вы должны уехать. А потом снова вернуться и уже непоявляться рядом со мной. Так, чтобы я могла вам незаметно указать на нужногочеловека. Я буду ждать вас в два часа каждый день у Ратуши.

Его молчание начинало ее раздражать.

— Да, — сказал он неожиданно, — вы правы. Я уеду сегодня ивернусь завтра.

— Вы не успеете подготовить документы, — возразила Марина.

В ответ она видела уже его спину.

— Чертов дурак, — прошептала она про себя, — упрямый какосел.

Через час он выезжал из отеля. Марина видела из своего окна,как он садился в такси. И видела, как еще одна машина тронулась следом за ним.Теперь, оставшись совсем одна, она ощутила себя маленькой девочкой, каккогда-то в Москве, когда родители оставили ее совсем одну в большой московскойквартире, заперев дверь на ключ. Тогда болела тетя, и мама решила поехать вбольницу навестить ее. А отца вдруг вызвали из МИДа, попросив приехать, и онушел из дома, решив не будить свою пятилетнюю дочку, оставив ее одну. Онапроснулась почти сразу после его ухода. И целых два часа плакала у дверей. Апотом она перестала плакать и решила убрать квартиру к маминому приезду. Мамазадержалась в больнице до вечера, решив, что муж будет сидеть с дочерью. А отецбыл убежден, что супруга скоро вернется, и не торопился домой. В этот деньМарина стала взрослой. И совсем независимой. После этого дня она уже не бояласьникаких «бабаек» и спрятавшихся в углах маленьких троллей. Но чувство страха, испытанноев первые часы, преследовало ее всю жизнь. Может, поэтому она и сделала всенаперекор себе, доказывая снова и снова, что может одолевать все новые вершины.Может, это было преодоление того детского страха, который однажды вошел в нее икоторый она старательно изгоняла всю жизнь.

Еще через три часа она переехала в отель «Мапочо». Весь деньона гуляла по городу, чувствуя за собой наблюдение опытных агентов. Вечером вее номере неожиданно зазвонил телефон. Она, удивившись, сняла трубку.

— Сеньора Частер, — раздался знакомый голос полковникаЧернова, — я говорю с вами из Буэнос-Айреса.

— Я вас слушаю, — ошеломленно сказала она.

— Вы встречались с этим красным коммунистом? — спросил вдругчудовищно спокойно Чернов. — Что он вам сказал?

«Господи, — испугалась она, — ведь телефон навернякапрослушивают».

— Алло, — не веря самой себе, пробормотала она, — кто этоговорит?

— Вы разве не узнали меня, сеньора Частер? Это Блейк. ДуайтБлейк из Родезии. — Он давал ей прийти в себя. — Мы ведь договаривались с вами,чтобы вы сделали серию статей для моего журнала. Вы хотели встретиться совсеми, в том числе и с коммунистами. Он вам рассказал что-нибудь интересное?

— Нет, ничего. Никакого материала, — наконец поняла она.

Чернов говорил специально для слушавших агентов. Чтобы онислышали этот разговор.

— Нужно встречаться со всеми. Пойдите в тюрьму, попросите утюремной администрации увидеть некоторых заключенных. В мире должны знать, чточилийское правительство не наказывает никого просто так. Только террористов икоммунистов.

— Хорошо, мистер Блейк.

— Ваш оператор мне все рассказал. Он сегодня полетитобратно. — Чернов сделал паузу и сказал: — В Мексику.

Она все поняла и улыбнулась, полковник был в своем амплуа.

— Да, конечно, — сказала она, — пусть уезжает. — И, положивтрубку, впервые почувствовала себя не так одиноко. Потом, вспомнив словаЧернова, с ужасом подумала, что завтра придется тащиться в чилийскую тюрьму,брать интервью у местных церберов. Нужно будет продумать интервью. В такомнастроении она спустилась вниз к ужину. Она уже заканчивала есть, когдапочувствовала на себе чей-то взгляд. Решив, что это опять кто-то изнаблюдателей, она раздраженно отодвинула тарелку и обернулась. За соседнимстоликом сидели двое молодых людей. Один был особенно красив: высокий,длинноволосый, с правильными чертами лица. Поражало выражение его глаз.Насмешливые и одновременно излучающие какую-то силу, они внимательно смотрелина Марину. Он ей нравился, определенно он ей очень нравился. Она это сразупочувствовала. И почему-то, подвинув к себе тарелку, продолжала есть, словноего взгляд обладал гипнотизирующим влиянием.

Уже закончив есть, она обернулась. Он по-прежнему смотрел нанее. Его спутник сказал что-то, и мужчина, не спуская с нее глаз, что-топробормотал. Видимо, не хотел уходить. Его спутник поднялся и вышел изресторана. А они остались сидеть вдвоем.

Марина никогда не верила в любовь с первого взгляда. Ейказалось, что невозможно влюбиться в понравившуюся картинку. Не зная человека,не прочувствовав его мысли, не ощутив волнующие его проблемы, не осознавцельности его характера, не прикоснувшись к его душе, невозможно вынестиопределенное мнение о мужчине — в этом Марина была твердо убеждена. Но сидевшийперед ней человек заставлял ее забыть все те условности и глупости, коими былазабита ее голова. Он ей просто нравился. Как картинка. Но, видя эту картинку,она уже ни о чем не думала и ничего не хотела.

Марине казалось, что такое всепоглощающее чувство невозможнопосле первого взгляда. Но сегодня она поняла, что ошиблась. Ей нравилисьмужчины такого типа. Сильные и красивые, с насмешливыми, все понимающимиглазами. Она чувствовала, что нравится ему. И это вселяло еще большуюуверенность. Он вдруг поднялся, и она почувствовала, как сильнее забилось еесердце. Он подошел к ней ближе.

— Вы разрешите? — спросил он по-испански.