– Слушаю.

Заполучить оружие оказалось куда легче, чем ожидала Грейс. Она предполагала, что это сложное и опасное дело, но оказалось, что пистолет можно купить прямо на улице, как жареные каштаны. Она заметила, что вечно маячивший в переулке человек брал деньги у живущих поблизости ребятишек, очевидно за наркотики. Вчера днем Грейс подошла прямо к нему.

– Мне нужен пистолет. Не знаете, кто может помочь?

Подозрительный тип оглядел Грейс, отметил бритую голову и мешковатую, почти мужскую одежду и принял за активную лесбиянку, вероятно, только что отсидевшую срок. Обычно он недолюбливал «ковырялок», но, с другой стороны, она ведь не коп. А деньги ему не помешают.

– Сколько платишь?

Они долго торговались, но ему удалось получить вдвое больше, чем стоил пистолет. И он пожалел о том, что не запросил подороже.

Когда Грейс уходила, он окликнул ее:

– Эй, знаешь, как пользоваться этой штукой?

Женщина остановилась, подумала и покачала головой.

– Пятьдесят баксов, и я дам тебе частный урок. И даже отсыплю патронов. Как насчет такого?

– Двадцать, – к своему удивлению, выпалила Грейс.

– Тридцать пять. Это мое последнее слово.

– Заметано.

– О Боже, Грейс, пожалуйста. Не стреляй! – всхлипывал Дэйви Баккола.

Но она смотрела на происходившее словно со стороны и была странно спокойна. Даже с некоторой брезгливостью слушала, как подонок молит о пощаде. Искаженное перепуганное лицо было залито слезами и соплями. Словно какие-то слова могли заставить Грейс изменить свое решение!

– Давай папку.

– Папку?

– Информацию, которую ты мне обещал. Ту, которую должен был мне передать на Таймс-сквер, помнишь? Прежде чем ты обезумел от алчности и согласился продать меня за двести штук?

– Все не так, Грейс. Я старался защитить тебя.

Грейс чуть прижала курок указательным пальцем.

– Еще раз соврешь, и, клянусь Богом, я разнесу тебе голову!

Дэйви захныкал от страха. Она не шутила. Это была не та Грейс Брукштайн, которую он видел в Бедфорд-Хиллз. Совершенно другой человек!

Холодный. Безжалостный. Готовый на все.

– А информация у тебя есть, верно, Дэйви? Ради тебя самого надеюсь, что на этот раз ты не солгал.

– Нет-нет, все у меня здесь.

Он упустил награду, но все еще надеялся найти покупателя на свой золотой рудник секретов.

До сих пор ни один редактор журнала ему не ответил, но Дэйви надеялся.

Он полез под кровать.

– Стоп! – скомандовала Грейс.

Детектив замер.

– Держи руки так, чтобы я их видела! Положи их на макушку.

Дэйви повиновался.

– Прекрасно. А теперь выходи на середину комнаты и стань на колени.

Дэйви понял, что это конец. О Боже! Классическая поза казнимого. Она выстрелит ему в затылок.

– Пожалуйста, Грейс…

– Заткнись!

Осторожно, продолжая целиться в Дэйви, Грейс встала на четвереньки, сунула руку под кровать и вытащила конверт из коричневой канцелярской бумаги.

– Этот?

Детектив кивнул.

– Как только ты оказалась бы в безопасности, я собирался отнести материалы к адвокату. Клянусь! Я помог бы тебе подать апелляцию.

Грейс прижала конверт к груди, нежно, как возлюбленного, и сняла пистолет с предохранителя.

– Ты это показывал кому-то? Полиции? Прессе?

Дэйви яростно затряс головой:

– Нет. О существовании этой информации знаем только ты и я.

Ответ оказался правильным, Грейс улыбнулась. Дэйви сразу стало легче. Пожалуй, он уцелеет.

Грейс подняла с кровати подушку и, держа ее перед пистолетом, холодно сказала:

– Ты предал меня. Знаешь, Дэйви, как наказывают предателей?

Не успев ответить, он услышал приглушенный хлопок, сопровождаемый ощущением чего-то мокрого и теплого в нижней части тела.

И все померкло.

Митч Коннорс обозревал сцену преступления. Гостиничная горничная, позвонившая в полицию, истерически рыдала. Кроме того, она так плохо говорила по-английски и была настолько перепугана, что полицейский не знал, чего ожидать. Но определенно не такого.

Митч, не сдержавшись, расхохотался:

– Это не смешно!

Посреди комнаты валялся Дэйви Баккола, голый и связанный, как курица, шнуром от оконных жалюзи. И действительно походил на курицу! После того как он отключился, кто-то – скорее всего Грейс – намазал его гелем для волос и вывалял в перьях. Перья из гостиничных подушек прилипли к ногам и рукам. На лбу несмываемым маркером было выведено слово «предатель». Сам маркер торчал из задницы Дэйви, как термометр.

– С того места, где я стою, приятель, это выглядит довольно смешно, – заверил Митч, которому Грейс нравилась все больше и больше.

Единственная пуля застряла в стене у окна. Ниже грудой лежала вонючая мокрая одежда детектива. Должно быть, Баккола так перепугался, когда Грейс выстрелила в подушку, что потерял контроль над мочевым пузырем.

– Она психованная, – всхлипывал Дэйви. – Могла меня убить! Я желаю защиты!

– Да, а я желаю, чтобы Жизель Бундхен слизывала с моих яичек взбитые сливки. Но такому не бывать, – сухо сообщил Митч. – Кто-нибудь, развяжите его. Если мне еще хоть секунду придется обозревать эту поганую задницу, понадобится хороший психотерапевт. А вдруг я никогда не смогу взять в рот куриное мясо?

– Может, стоит сначала сделать снимки, босс? Задокументировать сцену преступления, и все такое…

– Для кого? – ухмыльнулся Митч. – Для полковника Сандерса?

– Для вас все шуточки!

Дэйви изо всех сил старался изобразить негодование, но когда из задницы торчит маркер, это, согласитесь, нелегко.

– Грейс Брукштайн угрожала мне пистолетом. Вооруженное ограбление! И вам все безразлично?

– Вы, Баккола, мне абсолютно безразличны. И о каком вооруженном ограблении вы говорите? Что она украла?

Дэйви замялся.

– Либо говорите правду, либо я оставлю вас здесь, в таком виде.

– Если скажу, получу защиту от полиции?

Митч шагнул к двери.

– Подождите! – завопил Дэйви. – Ладно-ладно! У меня было досье. Информация о гибели ее мужа. Мы думаем… уверены, что Ленни Брукштайн был убит.

– Что?!

– Я работал с Грейс. Расследовал дело. Поэтому она и сбежала из Бедфорда. Плевать ей на деньги. Она хочет одного: узнать, кто убил ее мужа. Кто ее подставил. Она хочет отомстить.