Адам. Он открылся мне с другой стороны. Он не только может быть мягким, но граф ещё и человек чести, точнее.

Этот мужчина дважды уже доказал, что меня в беде не бросит - спасёт, даже ценой собственной жизни.

И данный факт меня несказанно радовал.

В хижине было темно, сыро, неуютно и тоже очень холодно.

Адам обернулся человеком и без лишних разговоров стянул с меня мокрую одежду, которую бросил прямо на пол, где она растеклась, точно противная жижа.

Пока я отбивала зубами польку и дрожала, он быстро из каких-то ящиков достал сухие грубые и пыльные пледы, но я была им рада, как родным.

Он уложил меня на какой-то тюфяк и принялся насухо вытирать меня пледом. Растёр до красна кожу. Завернул меня на два раза точно в кокон в другой плед - шерстяной и очень большой, а потом не поленился и просушил мои волосы.

И всё этот он делал уверенно, экономя движения, глядел на меня с заботой и волнением. Постоянно интересовался, как себя чувствую, как моя нога.

Нога, кстати, прошла. Вот абсолютно.

Чудесная водичка в источнике. Жаль, что у нас с собой нет ни одной баночки, а то бы взяли в обратную дорогу. Мало ли какие испытания нас ещё ждут впереди.

Желудок просил еды и воды. Хотя воды за стенами хижины хоть упейся.

А ещё меня неуклонно клонило в сон.

Пока Адам разжигал очаг, негромко костеря сырые дрова, я пробормотала:

— Как же я устала... Сейчас усну...

— Поспи, Лара. Я собираюсь разжечь огонь и приготовить зайцев. Ещё принесу воды из родника. Не бойся, Лара. Родник рядом, буквально в ста шагах от этого убежища. Хранитель останется здесь и будет следить, пока мы здесь, чтобы нас никто не побеспокоил.

— Нас могут побеспокоить? — тут же заволновалась я.

— Нет, — хмыкнул он. — Но на всякий случай.

Я зевнула, издав горловой звук, и смежила веки.

В дрёме я попыталась составить планы на завтра, но голова не соображала. Зато я немного согрелась.

А когда услышала треск дров и вовсе обрадовалась.

Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг, я резко дёрнулась, не понимая, где я и что происходит, и тут же ощутила невероятно чудесный аромат жареного мяса.

— Мммм. — промычала жадно. Желудок требовательно заурчал, требуя немедленно его насытить.

Вытянула руки из пледа, потёрла сонные глаза и увидела удивительную картину: Адам, одетый в какие-то непонятные растянутые штаны, мятую серую рубаху и древние ботинки, по которым давно плачет помойка; видимо, нашёл там же, где и пледы взял; он снимал с углей два вертела с хорошо прожаренным мясом и срезал с него обугленную кожу: взору открылась светлая сочная мякоть, и у меня во рту мгновенно образовалось море слюны.

А ещё я увидела мутный кувшин, наполненный до самых краёв холодной водой.

— Пи-и-ить... — произнесла сипло и даже руку протянула, жадно шевеля пальцами в хватательном жесте.

Адам тут же дёрнулся и сию секунду оказался рядом, протягивая мне глиняную кружку с водой.

— Держи, — сказал он ласково.

Воду выпила до самой последней капли и требовательно прохрипела:

— Ещё.

Он налил воды, потом ещё.

И выпив три полных кружки, почувствовала себя намного лучше.

— Сейчас будем есть, — улыбнулся мне Адам. — И кстати, ливень уже не идёт, моросит мелкий дождь.

— Класс, — улыбнулась в ответ. — Зато дороги, поди, развезло так, что мы теперь вовек отсюда не выберемся.

— Выберемся, — серьёзно сказал Адам. — Верь мне.

Наклонила голову и внимательно посмотрела на этого серьёзного мужчину.

Не просто граф, и не избалованный мальчик, как обычно бывает у аристократов, что их отпрыски по обыкновению становятся бесполезными членами общества, проще говоря, паразитами, а этот аристократ - умный и деятельный мужчина, который не только в высшем обществе как рыба в воде, но и в диких условиях не растерялся и умеет выживать. А ещё, он оборотень.

Чудовищное счастье мне досталось, скажу я вам.

Он поймал зайцев, растопил очаг, выпотрошил, ошкурил, сам их приготовил, принёс воды, мне не позволил заболеть.

Такая трепетная забота вокруг меня одной, тревога и желание, чтобы я верила ему - эти действия не просто подкупали, но и вызвали в груди щемящее чувство, пушистое и такое ласковое, что я не выдержала, обвила сильную шею руками и впилась в его губы поцелуем.

Слов не хватило бы выразить все чувства, охватившие меня в этот миг, зато тело умело показать всё правильно.

— Я тебе верю, — прошептала прямо в губы и добавила лукаво: — И верю, что ты не позволишь умереть мне от голода.

* * *

-Лара-

Утром о ливне ничего не напоминало.

Как ни странно, но земля не была похожа на болото. Чуть влажная, с рытвинами, в которых, по определению должны были разлиться километровые лужи, но их не было.

Капли срывались и падали с сочной листвы деревьев, птицы заливисто пели, насекомые трудились у распустившихся цветов - жизнь в лесу била ключом и вызывала радостную улыбку.

— Так странно, — произнесла, кутаясь в тёплые объятия своего мужчины. — Вчера бушевала свирепая стихия, а сегодня уже всё пышет здоровьем и кажется, что ничего и не было - ни ливня, ни злого и ледяного ветра... Даже земля... Адам, ты только посмотри! Она чуть влажная и только!

— Здесь особенно место, Лара, — сказал он мне в волосы, крепко обнимая и тоже любуясь утренней красотой пробудившейся природы. — А ты боялась, что дороги развезёт.

— Ну-у-у. Я правильно боялась. — хмыкнула в ответ. — Мы же здесь впервые и не знаем, на что ещё способна эта земля и вода.

— Уверен лишь в одном - зла и подлости от неё не стоит ждать, — сказал Адам.

— Думаю это место не просто живое, а ещё и разумное и тогда, в случае, если здесь начнутся бесчинства, то думаю, мало поздоровится тем неудачникам.

— Почему ты думаешь, что здесь начнутся бесчинства? — напрягся Адам.

Повернулась к нему и посмотрела в посмурневшее лицо.

— Тебе придётся образовать компанию, зарегистрировать это чудное место на себя, чтобы ни одна собака не могла на него претендовать. Можно ввести надёжных учредителей с инвестициями, но не желательно, а то работа вся будет на тебе, а они только прибыль захотят получать.

— От короля даже образование предприятия не спасёт, — улыбнулся на мои беспокойства Адам.

— Ну да, и поэтому ты предложил ему долю, — фыркнула я и подняла взгляд к небу, изображая притворное смирение.