— Не пили трубу, под которой сидишь, — подытожила я, все же оставляя предложенный вариант в поле размышлений. — А телефоны ваши где? Разрядились? И что, тут связь не ловит совсем? А вы к окошку подносить пробовали?

Я вспомнила про оставшиеся у Хомутова вещи. Оставалось только надеяться, что литератор все же не окажется сообщником Кира и, как ответственный гражданин, обеспокоится моим исчезновением и вызовет полицию.

— Была бы связь возле окошка, я бы тут не сидела… — хмыкнула Лариса. — Пока мобильник не разрядился, я с ним по всему подвалу ползала, пыталась найти место, где связь есть. Еще и светила им всюду, ускоряя смерть заряда. Я ведь в темноте пришла.

— А чего ты вообще сюда ночью поехала? — поинтересовалась я.

— Так ведь Хомутов написал же: «В полночь». Я, как и Алла, Очаг Искусства искала.

— Только у меня хватило мозгов сюда днем подъехать, чтобы сначала разведать обстановку, — улыбнулась Алла.

— И много тебе эти мозги помогли?

— Ладно, договаривались же не ссориться, — снова забурчала Алла. — А вы про Очаг Искусства знаете? — спросила она меня.

Настало время долгих объяснений. Я представляла себе все верно. И Ларису, и Аллу после конфиденциального разговора с Кириллом, который предлагал девушкам прочитать хомутовский подлинник для более глубинного понимания роли героини в спектакле, мгновенно пленил его живой и яркий рассказ о ритуале, дающем возможность прославиться. Вмиг проглотив подсунутые Кириллом листы, обе актрисы никак не могли выбросить из головы легенду об Очаге Искусства.

— Ну какая ж это легенда, если все так популярно объясняется? — как будто упрекала себя в неосмотрительности Лариса. — Но тогда у меня такое состояние было… Хотелось учудить что-нибудь эдакое. Назло всем. Я накануне с парнем своим поссорилась. Будет знать, как отказываться вечерами со мной прогуливаться! Хотела даже пойти в кафе какое-нибудь посидеть, закрутить роман с первым встречным. Потом одумалась. Нет, решила, от таких глупостей скорее пострадаю я, чем любимый, назло которому я их совершу. Лучше пойти Очаг Искусства поискать. Вполне достойное приключение, чтобы отвлечься. Любимый себе никогда не простит, что я по таким закуткам одна бродила.

Я вдруг провела точную аналогию со своим выпендрежем перед Георгием: «Будет знать, как считать мой подход к делу непрофессиональным!»

«Эх, Жорочка, а ты там, наверное, волнуешься теперь, места себе не находишь. Это я заигралась! На самом деле вовсе не хотела доставлять тебе такие переживания. Если выберусь отсюда, обязуюсь даже извиниться за самодеятельность», — мысленно провозгласила я.

Я неожиданно почувствовала острый приступ жалости к себе. Ну как можно было попасться! Ведь я знала, что это ловушка! Нет, с такими куриными мозгами мне никогда в жизни не придумать, как отсюда выбраться…

— В общем, — продолжала Лариса, — я в этот Очаг Искусства поверила. А что? Все оправдано даже с научной точки зрения. Сосредоточение энергетических сил. Обычный мистический эгрегор. История знает массу примеров, когда такие места действительно находились, и работали, и выполняли желания. — Девочка говорила зло, как бы насмехаясь над самой собой. — Естественно, мне страсть как захотелось воспользоваться возможностью.

— Фи, — непроизвольно скривилась я. — И почему мы не видим ничего постыдного в желании поэксплуатировать чудо?

— Как почему? — тонко вскинула белесые брови Лариса. Чувствовалось, что она много думала на эту тему. — Хомутов правильно написал: потому что мы давно признали собственное несовершенство. Все мы произошли от животных, все мы, по сути, животные. «Хочу, чтоб у меня все было, а мне для этого ничего не надо было делать», — это наши родные, животные инстинкты. Можно мучительно бороться с ними, а можно смириться и…

— Превратиться в стадо управляемых баранов, — отчего-то завелась я. — Не забудь, именно благодаря этим природным животным инстинктам тебя смогли заманить в ловушку. И даже не в этом дело. Просто как-то недостойно выглядит это стремление получать, не отдавая.

Когда-то давно я случайно слышала проповедь одного американского священника, нацеленную на привлечение молодежи в их церковь. Основной мыслью проповеди было дословно: «Ребята! Дух Христа работает на нас по сей день!» Слышать было противно. «Это ж как надо примитивизировать общество, чтобы надеяться такой дешевой спекуляцией заинтересовать людей!» — подумала я тогда. Потом оглянулась по сторонам и обнаружила несметное количество завороженных слушателей.

— Я знаю, — тихо произнесла Лариса. — Теперь знаю. Не из-за того, что теперь опасаюсь ловушек. Просто потому, что было время все обдумать. Верить из корысти или страха нельзя. От этого у веры обламываются крылья.

Неожиданно Алла захохотала.

— Извините, — подмигнула она. — Ларка так серьезно говорила, а мне представилось, что она сейчас скажет: «От этого у веры обламываются когти». Представляете?

Обстановка разрядилась, и я подумала, что Алла не так проста, как хочет казаться. И вообще, созданное театральной суетой вокруг ролей и навязанное мне Кириллом мнение, мол, Алла с Ларисой — ярчайшие представительницы элитарной породы глупых идиоток, давно уже развеялось в прах. С этими девочками было приятно и интересно общаться. Я действительно была рада, что нашла их.

— Хватит философствовать, — продолжила Алла. — Я, например, сюда без всяких инстинктов, а просто из любопытства шла. Посмотреть, действительно ли такое место в нашем городе есть или врет писака. Ну настолько все приметы сходились, что глупо было не проверить.

— М-да… Нет равных силе слова, — пробормотала я.

И вдруг, осознав происходящее в полной мере, я почувствовала, что восхищаюсь этим человеком. Это ж надо было так все тонко просчитать! Ай да Кирилл! Я одновременно и восторгалась им, и боялась его. Теперь я понимала, почему Ксения была настолько сбита с толку. Быть любимой такой личностью равносильно игре с огнем.

— Ксения! — вслух произнесла я и оживилась. — Девочки, радуйтесь! Сам преступник вскоре придет нас освобождать!

— Бредит на нервной почве, — прокомментировала мои слова Лариса.

Алла цыкнула на нее и вся превратилась в слух.

Пришлось рассказать актрисам о моем разговоре с Ксенией, об уликах против Кирилла, о том, кто на самом деле подстроил ловушку.

— Нет! Этого не может быть! — На Ларису было жалко смотреть. Она попросту отказывалась в это верить. — Ведь Кир же был нам другом!

— Гений с тяжелым характером. Хам. Но все равно свой, — вторила сокамернице Алла. — Из наших. Из тех, кто яростнее всех вступится за тебя, если внешний мир начнет тебя атаковать.

— Но факты остаются фактами, — как можно мягче проговорила я. — Наверное, он тоже начитался хомутовских рассказов и решил не бороться со своим животным зовом. Захотел подчинить себе мир — и подчинил. Отыгрался за отказы Ксении, за строптивость Зинаиды Максимовны. За то, что все вы считали его прозу нежизненной, неправдоподобной. Считали, а поверили ведь, да? Мне видятся именно такими мотивы его поступков.