Ил. 16. Неизвестный автор. Костюм парфюмера. Ок. 1700

Частое упоминание амбры и мускуса говорит об их относительном возвращении в моду, тогда как в эпоху Просвещения о них забыли. Перчатки (которые парфюмеры ленятся шить, сокрушается автор) снова надушены, теперь — цветочными эссенциями с добавлением мускуса, если есть желание «придать им более сильный и приятный запах». Судя по всему, он высоко ценит запахи животного происхождения, но в то же время предупреждает читателя, что цивет следует добавлять в очень малых количествах, в противном случае композиция будет пахнуть очень плохо[322]. Создается впечатление, что современники автора вновь стали ценить мощный, немного отдающий экскрементами запах этих субстанций. Быть может, это связано с милитаризмом в наполеоновском обществе? Не говорит ли ренессанс нижних нот, столь любимых во времена королей-воинов XVI–XVII веков, что вернулись в моду ценности мужчин-победителей — в качестве реакции на душистую расслабленность последнего века Старого порядка? Остается узнать, была ли эта тенденция длительной или же быстро исчезла.

Бертран — сторонник дистилляции. «В настоящее время в ходу перегонные аппараты со змеевиком. Производство совершенствуется. Дистилляция приходит на смену ректификации». В результате перегонки получаются простые настойки, спирты или экстракты цветов и специй: концентрированная эссенция амбры, мускусная эссенция, эссенция цивета; на основе этих экстрактов делаются душистые воды, например одеколон, обладанием лучшего рецепта которого хвалится автор. В состав одеколона входят эссенции бергамота, цитрона, лимона, лаванды, тимьяна, нероли, розмарина, португальская эссенция. Они растворяются, дополняются настойкой мелиссы, иногда флёрдоранжа. Для достижения наилучшего результата эту смесь надо очистить перегонкой, чтобы она стала более нежной и прозрачной. Это кропотливая работа, и рецепт не пользовался большой популярностью[323].

Сравним соображения Бертрана с тем, что происходило в действительности. Рассмотрим посмертную опись имущества не последнего из парфюмеров, Жана-Франсуа Убигана, скончавшегося в 1807 году[324]. Он родился в 1752 году в Париже, в семье прислуги, учился у мастера-парфюмера, потом, в 1775 году, открыл собственную лавку под названием «Корзина цветов» в модном квартале, на улице Фобур-Сент-Оноре. Вскоре он стал поставщиком королевского двора и крупных аристократических и буржуазных семей. Его сын Гюстав-Арман в 1807 году, в возрасте 17 лет, вроде бы создал новые духи для императрицы Жозефины. К концу XIX века, производя патентованные средства на основе органической химии, торговый дом достиг невероятного размаха. Бренд существует и по сей день.

Опись имущества лавки и склада, расположенного на антресолях дома 19 по улице Фобур-Сент-Оноре, подтверждает информацию, представленную автором «Имперского парфюмера». В лавке находилось около 164 литров концентрированной настойки лаванды с амброй и бергамотом, оцениваемой в 3 франка за пинту (раза в два меньше, чем обычная лавандовая настойка), уксус, туалетные воды и духи с неуточненным составом, притирания, подвязки, браслеты, расчески, щетки для языка, зубочистки, зубные щетки, щетки для бороды и волос. Наличие мельницы для пудры свидетельствует, что пудра готовилась здесь же. Кисточки считались дюжинами. Были и такие кисточки, которые в описи имущества Андре-Мишеля-Роха Бриара 1800 года назывались лебяжьими. Это говорит о том, что практически все модницы пудрили носы — дома или вне его стен. Интересно, зачем — замаскировать ущерб, причиненный традиционным макияжем, или заменить его чем-то менее трудоемким? Как бы то ни было, применение розовой пудры, упоминавшейся Бертраном в 1809 году, с этой точки зрения более осмысленно.

На складе, располагавшемся на антресолях, куда свет проникал через выходившее на улицу окно, хранились десятки килограммов белой парфюмированной и оттеночной пудры, кипрской пудры, фарфоровые горшочки с румянами, перуанским бальзамом, «молоком Мадонны», разные притирания и мази, (многие из них в виде палочек), ароматические травы, кораллы, красный уксус, расчески для волос и для бровей, веера, шпильки, огромное количество мыла. Главное же сокровище — это парфюмированные воды и эссенции. Первые предназначались для волос и вернувшихся в моду бород. Иногда были указаны ароматы. Что касается пудры, то преобладал аромат туберозы: такой пудры было более 100 килограммов, за ней шли ароматы флёрдоранжа, жасмина и ириса. Более 83 литров различных вод — с ароматом розы, флёрдоранжа или мелиссы — оценивались по 2 франка за пинту. Одеколон, по-видимому, пользовался большим спросом, потому что клиентов ждали 164 коробочки по 3 франка 50 сантимов за штуку. Наконец, самыми ценными эссенциями были бергамотовая, лавандовая, левкоевая, нероли, розовая. Судя по тому, что специалисты, сопровождавшие нотариуса, оценили розовую воду в 50 франков за унцию (30,59 грамма), а нероли — в 9 франков за унцию, что вдвое дороже лавандовой воды (спрос на нее был весьма велик, поскольку ее запас на складе составлял 13 килограммов), можно сделать вывод, что пальма первенства принадлежала именно совершенно особой розовой воде. Ванильная эссенция, которой на складе было 10 килограммов, тоже высоко ценилась, хоть ее цена и была ниже — 16 франков за фунт, так же как и эссенции амбры и мускуса, хранившиеся в количестве 4 килограммов. Эссенции тимьяна, чабреца, розмарина или мирры стоили вчетверо дешевле, чем амбра и мускус. Кроме того, был обнаружен 1 килограмм лимонной цедры. Соображения Бертрана о том, что ароматы животного происхождения сохраняют относительную ценность, подтверждаются наличием на складе 61 грамма натуральной амбры, оцененной в 80 франков, или около 40 франков за унцию.

Беглый взгляд на длинную опись коммерческого имущества другого парфюмера, на этот раз оптового торговца, говорит о продолжении во времена Первой империи ольфактивной революции, начавшейся в XVIII веке. Торговое заведение Жана-Батиста-Александра Бриара находилось на улице Гранд-Трюандери, он в основном снабжал товарами своих собратьев-парфюмеров. Документ, датированный 1810 годом, содержит множество подробностей, которые еще предстоит изучить; из него мы узнаем об основных тенденциях, влиявших на профессию, которая находилась в процессе модернизации[325]. Крахмала было очень много, разных сортов, в том числе и крахмал высочайшего качества: господство пудры продолжалось. Бриар делал пудру сам с помощью мельниц; были у него и мельницы для миндаля. Имелось мыло, в частности неаполитанское, губки, много туалетного уксуса в квадратных флаконах, воды, используемые для тех же целей, что и уксус. Все это наводит на мысли об очень традиционных привычках: ведь даже контейнеры для веществ соответствуют современной моде. Бриар поставлял клиентам необходимые сосуды, например маленькие коралловые горшочки для притираний и мазей, квадратные сафьяновые сумочки с шестью баночками, назначение которых не установлено. Быть может, они предназначались для путешествий? Очень много цветов, в частности флёрдоранжа и лаванды, а также цветка ириса. Также в его распоряжении находились нероли, бергамот, майоран, чабрец, тимьян, ваниль. У него были обнаружены разные цветочные воды — розовая, апельсиновая, ванильная, из бергамота, — а также масла, на основе мягкого или сухого миндаля, флёрдоранжа, ванили (№ 109). Под номерами 10, 12, 15 и 18 значатся высококачественные одеколоны, различия между ними не объясняются. Создание номенклатуры подобного типа, примененной и к другим хранящимся на складе товарам, наводит на мысль о растущей специализации в парфюмерии. Представители профессии, сопровождавшие нотариусов во время составления подобных описей, для обозначения различий в качестве продукции использовали профессиональный жаргон, а тремя годами ранее, во время инвентаризации имущества Убигана, составить представление о ценности его эссенций можно было только по цифрам.