– О Гарри?

– Совершенно верно.

– Тогда вот что, – воинственно начала миссис Райвл, иХардкасл почувствовал сильный аромат спиртного. – Больше я не желаю думать оГарри. Разве я не откликнулась, когда увидела его фотографию в газете? Я пришлаи рассказала вам о нем, хотя прошло много времени и мне не хотелось об этомвспоминать. Больше мне нечего вам сообщить. Я рассказала все, что смоглавспомнить, и теперь не хочу даже слышать об этой истории.

– Только одна маленькая деталь, – словно извиняясь, произнесинспектор.

– Ну ладно, – угрюмо согласилась женщина. – Что там у вас?

– Вы опознали в этом человеке вашего мужа, с которымпоженились около пятнадцати лет назад. Это верно?

– Я думала, вы уже точно выяснили, сколько лет назад этобыло.

«Она умнее, чем я считал», – отметил про себя Хардкасл.

– Да, мы проверили – вы оказались правы. Вы поженилисьпятнадцатого мая 1948 года.

– Говорят, что майские невесты, как правило, несчастны, –печально молвила миссис Райвл. – Да, этот брак счастья мне не принес.

– И несмотря на то, что с тех пор прошло столько лет, вылегко смогли узнать вашего мужа?

Миссис Райвл беспокойно заерзала на стуле:

– Гарри не так уж постарел. Он всегда следил за собой.

– Вы даже дали нам дополнительное подтверждение, написав ошраме.

– Верно. У него был шрам за левым ухом – вот здесь. – Онауказала рукой на соответствующее место.

– За левым ухом? – переспросил Хардкасл, сделав ударение наслове «левым».

– Ну~ – Казалось, женщина колеблется. – По-моему, да.Конечно, трудно сразу вспомнить, за правым или за левым~ Но шрам был здесь, налевой стороне шеи. – Она снова сделала жест рукой.

– Вы писали, что он порезался во время бритья.

– Да, верно. На него прыгнула собака. Тогда мы держали оченьбеспокойного пса. Он любил Гарри и всегда играл с ним. Вот и тогда он прыгнулна него, а у Гарри в руке была бритва. Потом началось сильное кровотечение.Рана зажила, но от шрама он так и не избавился. – Теперь она говорила болееуверенно.

– Это очень важная деталь, миссис Райвл. В конце концов, вселюди похожи друг на друга, особенно после стольких лет. Но когда у человекадаже шрам на том же месте, это сильно упрощает дело.

– Рада, что вы довольны, – сказала миссис Райвл.

– А когда произошел этот несчастный случай с бритвой?

Женщина немного подумала.

– Должно быть, месяцев шесть после нашей свадьбы. Да, именнотак. Помню, что тем летом мы завели собаку.

– Значит, это случилось в октябре или ноябре 1948 года?

– Да.

– А после того, как муж покинул вас в 1951 году~

– Не столько он меня покинул, сколько я его выгнала, – сдостоинством заметила миссис Райвл.

– Допустим. Называйте это как хотите. После того как вывыгнали вашего мужа в 1951 году, вы больше не видели его до появленияфотографии в газетах?

– Да. Я уже вам говорила~

– А вы вполне в этом уверены, миссис Райвл?

– Конечно. Я больше никогда не видела живым Гарри Каслтона.

– Странно, – промолвил инспектор. – Даже очень странно.

– О чем вы?

– Об этом шраме. Конечно, для вас и для меня он мало чтоозначает – шрам есть шрам. Но доктора могут поведать о нем немало. Они дажемогут приблизительно определить, сколько времени у человека имеется этот шрам.

– Не знаю, к чему вы клоните.

– Но это очень просто, миссис Райвл. Согласно показаниямнашего полицейского врача и другого доктора, с которым мы консультировались,шрам за левым ухом вашего мужа остался от раны, нанесенной не ранее пяти-шестилет назад.

– Чепуха! – заявила миссис Райвл. – Я этому не верю. Никтоне может знать такие вещи. И вообще~

– Следовательно, – спокойно продолжал Хардкасл, – если этотчеловек ваш муж, то у него не могло быть шрама до того, как вы расстались в1951 году.

– Может, шрама и не было. И все-таки это Гарри.

– Но вы же ни разу не видели его с тех пор, миссис Райвл.Откуда же вы могли узнать, что у него пять или шесть лет назад появился шрам заухом?

– Вы совсем сбили меня с толку, – пожаловалась женщина. –Может быть, он порезался не в сорок восьмом году, а позже. Разве можнозапомнить такие вещи? Как бы то ни было, у Гарри имелся шрам, и я об этом знаю.

– Понятно. – Хардкасл встал. – Советую вам тщательнообдумать ваше заявление, миссис Райвл. Если вы не хотите неприятностей.

– Это еще почему?

– В связи с лжесвидетельством, – почти виновато объяснилХардкасл.

– Что? С лжесвидетельством?

– Да. Вы знаете, что это серьезное нарушение закона. У васмогут возникнуть неприятности, вы даже можете попасть в тюрьму. Конечно, надознании вы давали показания не под присягой, но, возможно, вам придетсявыступить в суде. Поэтому прошу вас как следует подумать, миссис Райвл. Можетбыть, вам кто-то~ э-э~ предложил рассказать эту историю о шраме?

Женщина выпрямилась, сверкая глазами. В этот момент онаказалась почти величественной.

– Никогда в жизни не слышала подобной ерунды! Совершеннейшаячушь! Я хотела исполнить свой долг, пришла и рассказала вам все, что смоглавспомнить. Если я ошиблась, это вполне естественно. Но в одном я уверена. Этотчеловек – Гарри, и у Гарри был шрам за левым ухом. А так как вы, инспекторХардкасл, явились сюда только для того, чтобы внушать мне, будто я лгу, будьтелюбезны убраться отсюда!

Инспектор направился к двери.

– Спокойной ночи, миссис Райвл, – сказал он. – Еще разсоветую вам хорошенько подумать.

Миссис Райвл гордо вскинула голову, и Хардкасл счел за благоудалиться. Как только он ушел, женщина сразу же изменила позу. Вызывающеевыражение тотчас исчезло. Она выглядела испуганной и огорченной.

– Втянуть меня в такую историю, – бормотала она. – Несобираюсь больше этим заниматься! Я не собираюсь иметь неприятности из-за когобы то ни было. Говорить мне всякую ерунду, лгать, обманывать! Это чудовищно –совершенно чудовищно!