Петр в задумчивости прошелся по опустевшей трапезной и с грустью осознал: как ни крути, они опоздали, притом безнадежно. Не поспеть купцам с монетами к нужному сроку в Орду. Но вовремя спохватился. И как это он забыл? Есть человечек, могущий появиться у хана вовремя. Да, да, тот, кого рекомендовал Гедимин. И находился он сейчас именно в Москве. Да и сама операция много времени не займет, от силы неделю, пускай полторы. А ведь в Орде, судя по рассказу Улана, князя ждет не расправа, а суд. Да, пристрастный до невозможности, но все равно суд. А это означает заслушивания свидетелей и прочие процедуры. Иными словами, все решится далеко не сразу.

Кроме того, сопровождавшие Михаила Ярославича старшие сыновья покамест отсутствовали. Как сообщила Изабелла, навестившая вернувшуюся княгиню в ее тереме, они намеревались проводить своего батюшку до Владимира, а уж далее он поедет один. Учитывая, что уезжать, не встретившись с Дмитрием, было никак нельзя, Сангре пришел к окончательному выводу, что надо ехать в Москву.

Сияющая от радостной встречи с кузеном Изабелла, узнав о выезде, помрачнела, но тем не менее безропотно подчинилась Петру. Еще больше похорошевшей Зарянице, жадно ловившей каждый взгляд любимого и рдеющей как маков цвет, было все равно куда ехать, «был бы милый рядом».

С Филей-простофилей Сангре поступил просто. Памятуя, что бывший тамплиер всегда свято держит рыцарское слово, он взял с него клятву не пытаться бежать. Теперь можно было с легкой душой оставлять его в своем тереме, наказав паре воинов присматривать за домом и гонять бедолагу до седьмого пота. Разумеется, всякий раз после этого выпаривая в баньке и хлестать веником так, чтоб наконец-то показалась майка. Про майку народ не понял, но все остальное пообещали прилежно исполнить.

Помимо нагрузок на тело, Петр озаботился и о душе бывшего крестоносца, поручив освежить в памяти всё, касающееся организации тамплиеров, начиная с ритуала вступления. Ну и тевтонского тоже. Если их совместить и творчески подработать, запросто годится для создания первого православного военно-монашеского ордена. Разумеется, название чуть изменить – например, братство. А в небесные патроны взять архангела Михаила, который, помнится, рулил небесным воинством в битве с сатаной.

Выехали они в Москву лишь через день. Вернее, отплыли. На сей раз Петр тоже не стал скупиться и взял всех, с кем ездил в Литву. Правда, до самого города добралась меньшая часть – остальных он оставил на пути, чтобы могли сдержать погоню, буде таковая состоится. Таким образом, в Москву, помимо него и Изабеллы с Заряницей, прибыло лишь шестеро: Яцко и Вовка-Лапушник (пусть запоминает, кого отберет Изабелла, чтобы безошибочно указать на них Зарянице), да Шкирка и Кастусь. Эти годились и для переноса товара, и для боя, как заряжающие, учитывая, что еще одна пара состояла из стрелков-арбалетчиков.

Вовка, правда, был немного подавлен, поскольку за два прошедших месяца так ничего и не сумел выжать из дудки, в ответ виновато развел руками. Пришлось утешить, пояснив, что времени для новых попыток еще уйма и вообще он в него верит. Вроде успокоил.

Судьба любит тыкать людей носом в их просчеты. Стоит человеку что-то забыть, как ему эта вещица непременно понадобится. Но зато если ты обо всем позаботился, она – ох проказница! ох, веселушка! – сделает так, что ничего из предусмотрительно прихваченного не пригодится.

По счастью, Петр ничего не забыл и получилось второе: запасные варианты не потребовались. Правда, на необычное изображение на новеньких монетах кое-кто из купцов сразу обращал внимание. И тогда Заряница чуть виновато поясняла, что ее своенравной воспитаннице, то бишь малолетней княжне Софье Юрьевне, больно захотелось прикупить заморских благовоний. А батюшка ейный скупится на таковские расходы. Про стрыя же, князя Ивана Данилыча, и вовсе сказыать неча. Тот и супружнице своей ничего такого не купляет. Вот Софья, пользуясь, что ныне батюшка в отлучке, и прокралась тайком на отцовскую половину, прихватив из его шкатулки пару жменек серебра на румяна да разные притирания. А уж где их ее батюшка отчеканил, бог весть. Она, де, баба глупая, к ним не приглядывалась и о том вовсе не задумывалась, да и какая разница, лишь бы серебрецо доброе было. Опять же, не до того ей ныне. Эвон как прихватило: ячмень на глазу выскочил.

Болячку эту ей накануне отплытия придумал Сангре, чтобы народ обращал внимание в первую очередь на красный и изрядно припухший глаз, да на такого же цвета небольшой багровый шрам на левой щеке – тоже работа Изабеллы. Если погоня все-таки состоится, пускай ищут беглянку по столь явным приметам.

Купцов, подобранных испанкой, оказалось примерно как они и планировали: семь человек. Двое из числа евреев, трое – явные мусульмане, еще двое откуда-то издалека. Но главное, путем осторожных расспросов удалось установить, что почти все они распродали товар и в скором времени собираются отплыть обратно. Сам Петр во время этих путешествий Изабеллу не сопровождал – только Вовка, да и тот стоял в отдалении, не привлекая к себе внимания.

– На торгашей до поры до времени вообще не гляди, – предупредил его Сангре. – Ни к чему лишних запоминать. Лишь если Изабелла, перед тем как отойти, сделает тебе условный знак, тогда и вглядывайся в мужика.

Сын Дягиля не подвел. Все указания и инструкции Петра он выполнил от и до, так что Заряница во время закупок безошибочно подходила именно к отобранным заранее Изабеллой. Мало того, он постарался запомнить лица всех торгашей. Зачем они могут понадобиться, паренек понятия не имел, но что-то внутри подсказывало ему: может впоследствии пригодиться.

Словом, все шло как по маслу. Единственная заминка получилась с литовским купцом Вонибутом. Ну никак не мог Сангре его отыскать по приметам, полученным от Гедимина. Отчаявшись, он на второй день начал в открытую спрашивать о нем у его соотечественников и лишь тогда выяснилось, что его ныне на торжище вовсе нет, приболел и сейчас находится на постоялом дворе.

Пришлось идти навещать. На всякий случай он прихватил с собой Изабеллу, и не зря. Та и диагноз поставила – что-то там с печенью – и с лечением помогла. Правда, предупредила, что больному надо бы денька три отлежаться и никакой речи о торге быть не может. Деваться было некуда, ибо все должно выглядеть натурально, то есть покупать у Вонибута меха следовало при свидетелях, дабы соседи в случае чего могли подтвердить. И Сангре, поскрежетав зубами, махнул рукой и принял решение задержаться. Впрочем, одновременно он и возблагодарил судьбу за то, что все это выяснилось своевременно. Куда хуже, если б Заряница успела засветиться перед купцами.

Благодарный за лечение купец хоть и заметно помрачнел, узнав, что ему предстоит, но при виде перстня Гедимина не стал артачиться и отказываться от предстоящего ему по плану Сангре.

Сама Москва Петра не впечатлила. Конечно, не было лишнего времени, чтобы пройтись по всем ее кривым улочкам-переулочкам, но с другой стороны, особо и ходить негде. Да, Кремль уже стоял, но стены, опоясывающие его, были низенькие, деревянные, башни тоже, и в мозгу Сангре они никак не желали увязываться с теми привычными, из красного кирпича. Разочаровали и ее размеры города – пешком за полдня обойдешь, да и то если не спеша.