– Надо дать время улечься воде.

– А враги меж тем уйдут, – недовольно проворчал Абу-Сеид.

Чолпан зорким взглядом отыскал высокого воина, стоящего в полусотне метров от свиты падишаха и с улыбкой ответил:

– Нет. Они в ловушке и она захлопнулась. Я побеспокоился об этом и закрыл им обратную дорогу на север. И со стороны моря их тоже ждут. Уйдет не больше сотни, от силы двух. Да и то мы сами дадим им уйти, чтобы они донесли весть о неслыханном разгроме в каждое становище, дабы у оставшихся в тех краях воинов опустились руки и уныние вселилось в их сердца. А пока…

Он чуть помедлил, еще раз прикидывая, надо ли это делать и не лучше ли было отправить посланца уруситов на небеса, как думалось поначалу. Однако пришел к выводу, что живой и невредимый тот все-таки лучше. А вдобавок припомнился последний разговор с ним, состоявшийся всего пару дней назад…

Они тогда сидели в юрте Чопана, и эмир в очередной раз осведомился, отчего Улан считает, что еще не настало время для решительного внезапного нападения на ничего не подозревающего врага, ведь тумены Узбека заполонили Ширван уже три дня назад. Вдруг, если немного промедлить, они сами уйдут обратно.

– Твоя огромная яма и без того полна водой. Она уже сейчас переливается через край. Или ты считаешь, ее окажется мало?

Улан, сидящий подле него с пиалой кумыса в руке, терпеливо, поскольку вопрос был задан чуть ли не в десятый раз, повторил свой ответ:

– Едва мы заметим, что тумены Узбека засобирались в обратный путь, как спешно отправим гонца с твоим приказом открыть плотину на Куре и распахнем шлюзы. Следовательно, его отступление все равно превратится в беспорядочное бегство. А медлю я оттого, что пока не появился гонец от твоего сына Димашк-ходжи. Значит, неизвестно, успел ли он захватить проход, ведущий к Дербенту. А если нет, окружение замкнуть не выйдет, и вместо учиненного тобой блистательного разгрома получится обычная, хотя тоже звучная победа.

– Не одним мной. Твоя заслуга в разгроме тоже будет, – протянул Чопан и уставился на Буланова. Широкие кустистые брови почти скрывали узкие глазки, пытливо буравившие своего собеседника.

– Но весьма незначительная, – пожал тот плечами. – Ведь не я строил плотину с водохранилищем, алюди шахиншаха. Руководили же ими мастера, которых мне опять-таки нашел шахиншах. И нашел не по чьему-нибудь, а по твоему приказу. Получается, моя заслуга лишь в том, что я дал тебе пару советов, вот и все. Но мало ли их тебе дают. И всех в победители записывать? В том-то и состоит мудрость истинного полководца, чтобы суметь отделить умный совет от глупого. Так что слава победы должна принадлежать только тебе и никому больше. Но торопиться ни к чему. Помимо отсутствия вестей от твоего сына, Абу-Сеид тоже пока не прибыл.

– А зачем тебе падишах? – насторожился Чопан.

– Не мне, – покачал головой Улан. – Я сразу после разгрома Узбека с превеликим сожалением распрощаюсь с тобой и, поздравив с победой, отправлюсь обратно. Так что юный падишах нужен тебе и только тебе. Поверь, куда лучше, если он сам воочию увидит величие твоей победы, слава о которой вскоре разлетится по всему миру. Тогда никто из прочих подданных не сможет ее умалить и великий Чопан, вне всяких сомнений, вместо одного из ближних людей падишаха станет самым-самым. И тогда у моего князя останется единственное пожелание – и в будущем сохранить с ним крепкую дружбу. Ведь могучий покровитель еще не раз понадобится Руси.

…«Да, посланец далекого уруситского княжества достаточно умен и не станет выпячивать свои заслуги», – пришел Чопан к окончательному выводу, решив оставить его в живых. После легкой заминки он продолжил, обращаясь к падишаху:

– А пока я хочу показать тебе человека, предупредившего твоих верных слуг о том, что на земли великого падишаха надвигается враг. Мы, конечно, и сами ранее о том слыхали, – поспешил он уточнить на всякий случай, – но кое-что ценное он нам сообщил и кое в чем сумел помочь.

И он небрежным жестом прищелкнул пальцами. Повинуясь ему, один из свиты метнулся со всех ног к Улану. Тот, выслушав его, послушно кивнул и, сопровождаемый завистливыми взглядами прочих приближенных, торопливо направился к Абу-Сеиду…