Нет, он прекрасно понимал, какой сейчас год на дворе, но будущая столица Руси не выдерживала никакого сравнения даже с Тверью, где в центре высился белокаменный Спасо-Преображенский собор. А тут сплошь деревянные убогие церквушки, больше походившие на курятники, а самые видные – на боярские хоромы. И все отличие от последних – купола с крестами, да звонницы с колоколами. Впрочем, последние тоже изрядно уступали тверским как по количеству, так и по мощи звучания. Уж это Петр знал точно, поскольку частенько просыпался от басовитого гула, несущегося с соборной звонницы, призывая горожан на заутреню.

Да и сами торжища. Не было в них такого масштаба и многолюдья, как в Твери. Казалось бы, главное торжище должно быть на Красной площади, но она сама отсутствовала напрочь. Лишь ближе к вечеру второго дня Петр догадался, что он сейчас ступает именно по ней, в смысле по той будущей, где пока ничегошеньки нет от будущего великолепия. Разве луж поменьше, поскольку земля изрядно вытоптана бесчисленными ногами прохожих.

А накануне отъезда Сангре, неспешно направляясь к домику, где они остановились, внезапно замер и растерянно оглянулся по сторонам. Только сейчас он осознал в общем-то простую вещь: если у него с Уланом и дальше все пойдет как задумано, и в будущем никого великолепия этому городу тоже не светит. Так и останется Москва максимум областным центром, ничем не лучше, а может, кое в чем и похуже Смоленска, Рязани, Калуги, не говоря о величественных Пскове и Великом Новгороде.

На миг ему стало не по себе. Полное впечатление, будто он сейчас собственными руками разрушил некую святыню. Ну или собирается разрушить. Но вспомнив ее князей, как нынешних, так и будущих, успокоил себя. Какая разница, где в конечном счете окажется столица и как будет именоваться. Куда важнее, кто в ней станет править. Кто и как. Тем же, кто ныне здесь властвует, если припомнить, сколько князей они погубили и еще погубят, на престоле всея Руси не место, рылом не вышли.

А красоту превеликую и в Твери наведут.

И когда он отплывал, то смотрел на убогий деревянный Кремль, за которым укрывались низенькие княжеские палаты (опять-таки никакого сравнения с тверскими) совсем иначе – с ехидным прищуром, насмешливо, зная то, что пока никому не известно.

На обратном пути тоже все прошло гладко, но стоило Сангре добраться до Твери, как тем же вечером к нему заявился Дмитрий, настроенный весьма агрессивно. Мол, Михаил Ярославич осыпал их обоих такими благодеяниями, что им впору чуть ли не каждый день свечки за князя ставить. Они же по сути бросили его батюшку, хотя сулили чуть ли не златые горы. Поначалу один укатил невесть куда, а после и Гусляр исчез. Так ведь мало ему Литвы, в которой он пребывал непозволительно долго. Вдобавок он сразу по прибытии, вместо того чтобы дождаться возвращения княжича или устремиться вдогон за его батюшкой, укатил в Москву! Выходит, эта поездка ему гораздо важнее всего остального?!

Хорошо, что сейчас на месте Петра не оказался его побратим. Навряд ли тому удалось бы угомонить не на шутку разбушевавшегося княжича. И пускай Улан честно и добросовестно посещал все лекции по психологии, начитываемые им в академии МВД мудрыми профессорами и докторами наук, а Петр откровенно манкировал ими, зато у последнего была, как он сам выражался, «чуйка».

На сей раз она тоже не подвела, поэтому Дмитрий вначале услышал Петра, а затем и прислушался. И спустя каких-то десять минут гневно рыкающий лев пусть и не превратился в кроткого агнца, но внимал словам Сангре. И если иногда и перебивал его, то лишь по делу, когда чего-то не понимал:

– Но отчего ты столь точно знаешь, когда и где надо поджидать тайного гонца от Гедимина к московскому князю?

– А ты и правда подумал, будто я по торговым делам в Литву укатил? – усмехнулся Сангре. – Да и в Москве у меня тоже иные интересы были и все, как один, Михаила Ярославича касались. Так что поверь, именно до Шуши гонец плыть по Волге будет. Ну а далее нырнет в нее, и поминай как звали.

– А я, стало быть, татей имать плыву.

– Точно. И о своей настоящей цели – ни одной живой душе ни слова. Все должно произойти невзначай. Случайно увидел ладью с драконом на носу, насторожился, мол, точно такой же у татей люди запомнили, и досмотр учинил. Даже грамотку ты должен найти не сразу. Ларец, в котором она будет находиться, ты должен поначалу осмотреть, найти первый тайник, достать оттуда злато, а остальное этак небрежно откинуть в сторону. Мол, больше ничего интересного нет. И лишь потом, как бы заинтересовавшись вот этой склеенной полосой, смотри, – он показал ее на своей шкатулке, – ты должен все разломать и обнаружить послание во втором тайнике. Понял?

Дмитрий хмуро смотрел, кивал, но после наглядной демонстрации ларца не выдержал. Покрутив его в своих руках и внимательно осмотрев склейку, он взмолился:

– Все понимаю, Петр Михалыч…

«А ведь поначалу только Гусляром называл, – отметил в уме Сангре. – Даже в этом с отцом как две капли воды похожи. Ну-ну».

– И про грамотку, о коей ты у Гедимина выведал, – продолжал меж тем Дмитрий, – и про время отправки самого гонца. Но отчего ты про полосу енту склеенную и про тайники в ларце столь уверенно глаголешь?!

– Знаешь, княжич, когда время придет, я тебе и остальное расскажу, обещаю, но пока… – Он приложил палец к губам. – Оно еще не настало.

– А о чем в грамотке написано, тоже ведаешь?

– Конечно. Если кратко, в ней спасение для твоего батюшки лежит, а что именно… – Он развел руками. – Прости, княжич, но ты пока притворяться не умеешь. Поэтому пусть лучше написанное в ней для тебя неожиданностью станет, когда ты сам ее прочитаешь.

– Как прочитаю?! – удивился Дмитрий.

Сангре вздохнул.

– Обыкновенно, глазами. Ты же вначале должен узнать содержание, а уж потом…

– Во весь дух с этой грамоткой к хану, – подхватил Дмитрий. – Так?

– Не совсем, – возразил Сангре. – Я ж говорю, плохой из тебя лицедей. Ты должен ее вслух перед своими доверенными людьми зачесть. Поэтому, помимо обычных воинов, прихвати с собой нескольких бояр, и после прочтения тебе поначалу надо с ними посоветоваться, выслушать всех, а уж тогда принимать решение и…

– Во весь дух в Орду.

– Но не сам, – напомнил Сангре и, видя, как княжич почти по-детски обиженно надул губы, мягко пояснил: – Понимаю, хочется лично Михаилу Ярославину спасение привезти, но ведь неизвестно, как оно там сложится. В конце концов, ты можешь туда и не добраться – нынче дороги ох какие опасные. А тебе за Тверью присматривать надо – мало ли.

– Чай я не один у батюшки сын. Эвон, брат Александр заместо меня может остаться, – заупрямился Дмитрий.

– А град и княжество твой отец на него оставил или на тебя? – невинно осведомился Петр и видя, что тот, чего доброго может проигнорировать его наказ, для надежности пошел на небольшой обман. – Не забывай, у Михаила Ярославича в ворогах не один Юрий, – напомнил он. – К примеру, новгородцы. Если ты думаешь, будто они угомонились, таки зря. У них, поверь, столько обид на Тверь скопилось – за час не перечислишь.