На работе он так и продолжал забывать, что за дело предстоит ему через минуту. Пасмурный июнь сменился таким же июлем; каждый день с моря приходили тучи. Часто Кевин, приходя в себя из оцепенения, обнаруживал, что стоит на крыше, дрожит и смотрит на облака.

Хэнк и Габриэла, знавшие, что происходит, не трогали Кевина. Порой Хэнк притаскивал по паре пива, и в конце дня они с Кевином усаживались на штабеля досок, пили и молчали. А затем приходила бесконечная ненавистная ночь в пустой комнате…

Кевин много времени проводил у экрана телевизора, беседуя с разбросанными по всему свету родственниками работницы, убиравшей их дом. Их рассказы о делах отвлекали его. И почему только, думал Кевин, люди столь старательно не замечают тех, кто появляется на их экранах всего-то раз в месяц? Нет, конечно, разговоры иногда ведутся – когда семья сидит за столом и убежать некуда; но чаще всего люди по обе стороны экрана стремились уклониться от обязанностей, которые накладывает на них такое экранное общение. О, как они были сложны, эти обязанности! Оказать внимание собеседнику, проявить к нему интерес, просто сказать: «Привет!» Срабатывала машина-переводчик, и вот ты уже в другом месте, участвуешь в чужой жизни. Кевин сейчас нуждался в этом. Он включал звук, садился, глядя на экран, и говорил: «Здравствуйте, как поживаете?» И люди делились своими проблемами.

Пара из Индонезии неосторожно родила третьего ребенка и теперь металась в поисках денег на оплату услуг специалиста по эвтаназии. Они называли его проще: киллер. Семья южноафриканцев сетовала на бестолковые законы в их стране, мешающие их торговому ремеслу. Предмет торговли назвать они отчего-то постеснялись. Большое русское семейство, целый род, поселившийся в Подмосковье, пристраивало крыло к своему дому, и Кевин беседовал по этому поводу часа, наверное, два, а затем пообещал через месяц заявиться к ним, посмотреть, как идут дела.

А потом экран на многие ночи погас, и Кевину остались лишь беседы со своими домочадцами. Ему было все равно, с кем говорить, лишь бы не сбегали; какое-никакое, а облегчение, хотя больше всего он любил общество Тома. Но, увы, у того был более интересный во всех отношениях партнер – Надежда, и он либо уединялся с нею, либо куда-нибудь исчезал. Хорошо бы сестра позвонила… Кевин сам пытался поймать ее, но, когда бы он ни заказывал Дакку, там никто не подходил.

С родителями о своих проблемах Кевину разговаривать не хотелось. С Джилл – совсем другое дело. Ему очень не хватало сестры, но та все время оказывалась в отъезде. Оставалось лишь наговаривать на автоответчик…

Жизнь дала трещину. Полоса побед, опрокидывающая все законы случайности и везения, превратилась в воспоминание с оттенком издевательства над собою самим. Кевин ненавидел эти воспоминания и боялся их. И, самое скверное, ему казалось жизненно важным, чтобы успех продолжался, как будто, если везение прекратится, кончится и он сам. Теперь Кевин брал в руки биту со страхом, представляя с неправдоподобной отчетливостью, что вот сейчас он пошлет мяч в аут. В одной игре Кевин совершил сразу три оплошности. При первом своем ударе «на биту» он принял мяч, но ухитрился залепить в аут. Другой раз взял бросок «на полный счет» с таким нелепым скачком куда-то в сторону, что у всех ребят вытянулись физиономии. Правда, Фред Спеллинг милостиво засчитал мяч. В третий раз Кевин отбил подачу свечой прямо вверх над площадкой; пулею рванулся к первой базе с мыслью: «Мяч еще вверху, еще вверху!» Но, как ему потом рассказали, Джо Сэмпсон, ловящий «Тигров», с которыми шла игра, поскользнулся и шмякнулся ничком прямо в траву, не достав буквально дюйма до мяча. А раз полевой игрок не коснулся мяча, это не может быть засчитано как ошибка; подача «Тигров» оказалась выигранной, хоть мяч не пролетел и четырех футов.

– Елки-палки, – говорил после игры Хэнк. – Это была самая кретинская разыгровка «два на два» во всей Галактике!

Кевин понуро опустил голову. А как тут не согласиться? Фортуна измывалась над ним; удача покинула Кевина, и это приводило в бешенство. Лучше бы уж все кончилось насовсем… И тут ему в голову пришла идея. Действительно, что может быть легче? Надо просто выйти на подачу и пару раз промазать по мячу. Вот все и будет кончено.

Кевин решил совершить этот подвиг в ближайшей игре. «Удачеубийство» – такое название он дал своей выходке. Когда пришла очередь Кевина принимать «на биту», он накрепко зажмурил глаза, подождал немного, замахнулся вслепую и железно промазал. На трибунах заржали. Кевин стоял, стиснув зубы, и с тошнотой переживал отвратительную ситуацию. В следующий раз он зажмурился еще крепче и со стоном звезданул битой по воздуху. Бац! Кевин изумленно открыл очи. Первый полевой, подпрыгнув на одной ноге, отправлял мяч на площадку. Ребята закричали Кевину: «Рви!» Он затрусил к первой базе, находясь в полном недоумении, словно человек, выкинувшийся с небоскреба и попавший в спасательную сеть, возникшую из ничего.

Конечно, можно промазать и с открытыми глазами, но Кевин побоялся сделать еще одну попытку.

Когда разыгровка закончилась и он шел за своей перчаткой, Джоди спросила:

– Что, снова полоса удач?

– Нет! – чуть не со слезами выкрикнул Кевин. Смеются.

– Да нет же, нет! – Кевин почувствовал, как пылает лицо.

Смех усилился.

– Ладно, все здорово получилось, – сказала Джоди. – Я чуть с ума не сошла. Почему бы тебе и в следующий раз не выйти вот так, угробить две подачи, а потом вытащить всю игру?

– Не выйдет! – крикнул Кевин, отскакивая подальше. А вдруг она видела, что он играл с закрытыми глазами? И все видели тоже?

Ребята ободряюще смеялись.

– Вот что значит сильный дух. – Стейси, проходя мимо, хлопнул Кевина по плечу. – Молодчина!

Все переключились на болтовню, и коленце, которое выкинул Кевин, было забыто. Но сам-то он не мог этого забыть. Он продолжал игру, чувствуя, что все внутренности превратились в твердый болезненный ком.

* * *

Прошел месяц, а может быть, день – Кевин потерял счет времени. Хотя, если судить по тому, что на сегодня назначено очередное заседание Совета, минула неделя.

Кевин, изнывая от скуки, полубессознательно сидел за зеленым сукном стола, оставив попытки сосредоточиться. Собрание текло гладко. Уже перед самым концом Мэтт Чанг сказал:

– Мы получили необходимую информацию по запросу касательно приобретения водных ресурсов. Может быть, коли уж осталось время, рассмотрим сегодня это дело? Все равно через две недели пришлось бы заниматься им по плану.

Никто не возражал. Вот так совершенно неожиданно началось обсуждение, покупать дополнительную воду у Лос-Анджелеса или нет.

Кевин лихорадочно собирал мысли, лениво расползшиеся в темные уголки дремотного мозга. Это ему почти совсем удалось, когда с места поднялась Дорис.

– Альфредо, а что мы будем делать с лишней водой, которая несомненно появится? – нежнейшим голоском произнесла она.

Альфредо еще раз терпеливо разъяснил, насколько будет умно – в финансовом смысле – заполнить свой бассейн грунтовых вод, а затем получать деньги, сбрасывая ее округу.