— Это случилось. — Открыв кейс, Павел вынул из конверта три бумажки. — Узнаете?

По очереди тронув копию метрики и две вырезки из газет, Луксман вздохнул:

— Конечно, узнаю. Где вам удалось это достать?

— Удалось. Обратите внимание на имя вашей дочери в метрике. Ее зовут Полина.

— Я знал, что ее зовут Полина. Я и искал ее как Полину, Полю, потому что так ее звала мать. Она ведь Полина?

— В детстве была Полиной. — Положил на стол стопку фотографий. — Посмотрите. Это несколько фотографий вашей дочери, где ей от года до семнадцати.

Фотографии Луксман рассматривал подозрительно долго. Приглядевшись, Павел увидел: по щекам хозяина кабинета текут слезы.

Заметив, что Павел смотрит на него, Луксман усмехнулся:

— Простите, Пол, я немного расклеился. — Достал из кармашка платок, осторожно тронул щеки. — Не обращайте внимания, все уже прошло. Вы должны понять меня, так ведь?

— Конечно.

Луксман протянул фото, на котором улыбающаяся семнадцатилетняя Лина стояла в обнимку со своей улыбающейся тридцатишестилетней матерью.

— Пол, прелестное фото, так ведь? Я всегда говорил, моя дочь чертовски похожа на мою маму, свою бабушку. Особенно здесь, посмотрите. А Лена, ее мать, какая красавица? Нет, вы посмотрите! Недаром я был в нее безумно влюблен!

— Да, — согласился Павел, подумав, что на этом фото Лина удивительно похожа не только на маму Луксмана, но и на саму себя. — Очень выразительное фото.

— О мой бог… — Луксман отложил фотографию. — Знаете, Пол, я волнуюсь.

— Волнуетесь?

— Конечно. Ведь сейчас я увижу Ларису Князеву, мать Лены. Мать женщины, в которую, как уже сказал, я был влюблен без памяти. — Тронул галстук. — Что, Пол… Вы ведь наверняка ее видели в Москве? Лену?

— Мистер Луксман… — Павел помолчал. — Мистер Луксман, восемь лет тому назад Лена умерла.

— Умерла?

— Да. У нее была лейкемия.

— О мой бог… — Луксман застыл, глядя в пространство. — Лена умерла… А я даже не знал об этом…

Тишину прервало жужжание селектора; встряхнувшись, Луксман нажал кнопку: — Да?

— Босс, у меня в приемной мистер Джон Лейтнер и две дамы, — доложила Шейла.

— Я думаю, пока стоит вызвать только Ларису Князеву, — сказал Павел. — Джон и вторая дама, точнее, молодая леди могут подождать.

— Хорошо. Шейла, пригласите Ларису Князеву.

Войдя, Лариса Александровна осмотрелась и двинулась к столу, за которым сидел Фред Луксман. Чувствовалось, что Лина всерьез позаботилась о ее экипировке, она выглядела сейчас как типичная нью-йоркская светская дама, уверенная в себе. У нее были безукоризненно уложенные седые волосы, элегантный серый костюм, на шее, оттеняя темно-бирюзовую кофточку, белела нитка жемчуга. Перевязанная и лежащая в специальном подлокотнике рука не портила впечатления, наоборот — придавала Ларисе Александровне особый шарм.

Когда гостья подошла к столу, Луксман встал и вышел ей навстречу. Вглядевшись, развел руками, сказал по-русски с легким акцентом:

— Лариса… Вы узнаете меня?

— Господи, Фред… Конечно, я вас узнаю.

— Ну и… — Помолчал. — Ну и как?

— Вы элегантны, как всегда. И прекрасно выглядите.

— Вы тоже прекрасно выглядите. — Взяв руку гостьи, Луксман поцеловал ее. — Садитесь, прошу. Садитесь, дорогая.

Подождав, пока Лариса Александровна сядет, сел сам. Провел ладонью возле лица, будто смахивая тень.

— Пол показал мне фото. — Взял одну из фотографий. — Бог мой, вот вы с маленькой Полей. Узнаете себя?

— Узнаю. Только, дорогой Фред, не с маленькой Полей, а с маленькой Линой.

— С маленькой Линой?

— Да. В отличие от Лены, звавшей ее Полей, я всегда звала ее Линой.

— Какая разница. — Луксман положил фото. — Я с горечью узнал, что вашей дочери уже нет.

— Да, Фред, ее нет. Я ее потеряла.

— Мы ее потеряли. Впрочем, не будем об этом.

— Хорошо, Фред, не будем.

— Пол сказал мне, что моя дочь, моя и Лены, жива, более того, что она где-то рядом.

— Совершенно верно, Лина рядом. Хотите на нее посмотреть?

— Господи… Хочу ли я на нее посмотреть? Да я двадцать три года безуспешно пытался узнать, где она. Двадцать три года. Конечно, я хочу на нее посмотреть.

— Так пригласите ее, она в приемной.

— Конечно… — Нажал кнопку. — Шейла, у вас там должна сидеть молодая леди, пригласите ее.

— Сейчас, шеф.

Когда Лина вошла в зал-кабинет, на ней был белый костюм с юбкой средней длины и черные туфли на высоком каблуке.

Подойдя, сделала книксен:

— Добрый день, сэр.

— Но это же… — Луксман затряс головой. — Это же Лина Гжибовски.

— Да, это Лина Гжибовская, — сказала Лариса Александровна. — Лина Гжибовская, ваша дочь. И моя внучка.

— Но как же… — Луксман перевел взгляд с Лины на одну из фотографий. — Но она же убила Кеннета!

— Еще неизвестно, она ли убила его, — сказал Павел.

— Неизвестно?

— Да. Известно только одно: это убийство было подстроено.

— О мой бог… — Луксман вгляделся в Лину. — Но она действительно копия моей мамы, своей бабушки. Господи, как она на нее похожа… Лариса, честное слово. А?

— Вероятно, — сказала Лариса Александровна. — Я думаю, она похожа на обеих бабушек.

Видно было, что Луксман колеблется. Наконец, встав, он подошел к Лине:

— Но почему же… Почему ты сошлась с Кеннетом? Лина пожала плечами:

— Он мне нравился. Он мне просто нравился.

— Да, да… И ты ему нравилась, теперь я понимаю почему… Но надеюсь, ты не знала, что он твой сводный брат?

— Конечно нет. Откуда я могла это знать?

— Да, да… Ты не могла этого знать… — На лице Луксмана появилось какое-то жалкое выражение. — Я… Я могу тебя обнять?

— Конечно. Ведь ты мой отец.

Луксман обнял ее. Прошептал, глядя в пространство:

— Господи… Я нашел дочь…

Войдя в комнату для допросов, Весли Чамберс посмотрел на сидящего за столом Джовани Пальюччи. Задержанный сам попросил встречи, заявив, что хочет сказать что-то важное.

Обычно Пальюччи соглашался говорить только в присутствии адвоката и держался на допросах уверенно, а порой и вызывающе, сейчас же он впервые не потребовал адвоката и сидел с хмурым лицом, нервно постукивая по столу пальцами.