быстро взял себя в руки. Землетрясение? Какая-то дрожь накренила здание? Разве может метель быть такой беспощадной?

Он присмотрелся и провел по свежей трещине пальцем. Она была влажной. Две капли крови скатились на его открытую ладонь. Эдгар мог отличить кровь, когда ее видел.

Здравый смысл подсказал ему, что канализационные трубы в одной из квартир наверху снова лопнули. Они и раньше трескались от мороза, и нечистоты просачивались в стены внизу. Палец он точно не порезал. Потом он вспомнил, что с ребенком, пропавшим на третьем этаже, случился кровавый несчастный случай… и его пока не нашли. Только кровавый след.

Эдгар замер, страшась старческого слабоумия. Если он сумеет спокойно разобраться в том, что происходит пред его орлиным взором, то не стоит бояться сумасшествия. Страх немощи и рассеянности появляется, лишь когда ты постоянно об этом думаешь, от нечего делать. Прямо сейчас его мозг включился и усиленно работал в аналитическом режиме.

Пока Эдгар хвалил себя за то, что находится в здравом уме, центр трещины разошелся, как лопнувшая вена, из нее вылезла кровавая рука и схватила его за горло. Хватка была совсем не дружелюбной.

Он захрипел. Не успел понять, что произошло, как рука рывком впечатала его в стену. От удара о твердую поверхность стены Эдгар сломал нос. Он почувствовал вспышку боли, когда острый ноготь проткнул его шею возле ключицы и вошел внутрь по первый сустав, высвободив фонтан артериальной крови. Та смешалась с ручейками, вытекающими из трещины в стене, которая расширялась, словно разодранная плоть. Штукатурка разбавляла алую жидкость розоватым оттенком. Пол у ног Эдгара был забрызган, словно кто-то выжал кровавую губку, потом обмакнул ее в кровь и опять выжал.

Пальцы пролезли через разлом, нащупали добычу и начали притягивать ее к себе. Рука, схватившая Эдгара за кадык, напоминала зубья парового экскаватора. Он был ранен, у него шла кровь. Его застали врасплох. Если он собирается бороться как наркоша из телесериала, то смерть его близка. Надо переломить ход поединка.

Эдгар оттолкнулся от стены и дернулся назад. С болью вернул себе свободу. Окровавленная рука из стены вылезла почти полностью, но ее хватка ослабла. Он увидел локоть в кожаной куртке и заклепки, покрытые кровавой пленкой: они сверкали, словно яблоко в карамели. Эдгар сложил свою мощную правую руку в кулак и ударил по локтю, один-два раза, целясь в уязвимый сустав. Каждый удар отзывался новой болью в горле. Его голова раскалывалась из-за сотрясения и позднего времени. Влажные бутоны крови согревали грудь, распускались в цветы и растекались, словно куски раскаленного жира. Каждую секунду очередная огненная вспышка посреди контузии и проявляющейся травмы. Его нервная система вопила, что он все еще жив, но ненадолго, если только не…

Эдгар вывернулся и со всей силы стукнул локтем по держащей его руке, словно продираясь сквозь густую листву. Пальцы на его горле разжались со звонким щелчком. Голосовой аппарат был поврежден. Он чувствовал это, черт возьми, чувствовал, насколько близки похороны. По инерции от внезапного освобождения Эдгар приземлился задницей прямо на пуфик рядом с диваном. Его голова стукнулась о торшер, который рухнул на пол как топор палача. Две из трех лампочек разбились с голубыми вспышками, плюясь искрами и стеклом по ковру. Несколько осколков впились ему в ухо, и он почувствовал боль. Холодный воздух просачивался в пищевод через дырку в шее.

Оставшаяся лампочка прожгла ковер, в воздух поднялась тонкая струйка дыма. К декорациям этого фильма ужасов добавились высокие скошенные тени.

Словно наблюдаешь, как вор пытается пролезть через прорезь в цирковом шатре. Только вместо холщовой ткани – толстая плоть, в морщинах и складках, из которой при разрезе вытекла кровь. Руки, обтянутые гниющей кожей, торчали из кровавых губ разлома. Вилка трещины уже достигла потолка. Из нее появился армейский ботинок, пропитанный кровью, и оставил красный след на полу. За ним из разлома высунулось плечо.

Эдгару не хватало времени вернуть контроль над своими руками и ногами. Он потерял слишком много крови. Мысли в его мозгу крутились, будто боксерские трусы в стиральной машине.

Он увидел острые предметы.

Цепи и булавки, которыми кожаная куртка крепилась к джинсовому жилету, поблескивали, заляпанные органической гнилью. Вся одежда была пропитана продуктами разложения человеческого тела. Застежки-молнии и медали раскачивались, разбрызгивая капли крови. Темная надпись на влажной куртке гласила: КИСКА-УБИЙЦА. ГРОЗА ОБДОЛБЫШЕЙ. Что это еще значит, черт возьми?

У нападавшего не было лица. Но он все равно ухмылялся, наполовину застряв в стене. Затем он вытащил выкидной нож. От ухмылки у него напряглись мышцы, кусок щеки отвалился и шлепнулся на пол, обнажив желтые зубы.

Красный дождь ослепил Эдгара. Поток крови бил из разлома в стене, собираясь в лужи и приливом устремляясь к его ногам. Так много крови.

Ржавый итальянский выкидной нож открылся со стальным звуком и ясным намерением. Этот звук вернул Эдгара к реальности. Если он кинется к входной двери, то получит семнадцать сантиметров в спину на прощание. Он пытался позвать на помощь, но разодранное горло не позволяло ему это сделать.

Его нос превратился в месиво и не мог функционировать – приходилось хватать воздух ртом. Существо почти высвободилось из стены, мягкой как резина. Эдгар вспомнил фильм, который видел много лет назад. Живорождение.

Позвать на помощь, как же! Перед ним стояло воплощение всего того, что он больше всего ненавидел в этом не очень дивном новом мире: презрительно ухмыляющийся панк, упакованный в кожу и размахивающий ножом. Все омерзительные жильцы Кенилворт Армс слились в одну отвратительную, красную, влажную амальгаму, которая пришла по его душу.

Эдгар услышал булькающий звук клокочущей флегмы и наконец открыл глаза.

Сукин сын смеялся над ним. У него не было рта. Он пытался вытащить левую ногу из разлома в стене и держал наготове свою смехотворную булавку для накалывания головастиков, чтобы накормить ее свежей плотью. И смеялся над Эдгаром.

Эдгар отполз назад. Незваный гость кинулся к входной двери, чтобы загородить ему путь. Эдгар на это и рассчитывал. Он оперся на одно колено, встал на ноги и за три быстрых шага добежал до ванной комнаты.

К тому моменту, когда нечто проскользнуло в небольшой замкнутый коридор, Эдгар уже достал опасную бритву.

Голос подводил. Единственными звуками в комнате были его собственные тяжелое дыхание и шарканье ног. Он сделал обманный выпад и неуклюже присел. Нападавший отражал и парировал атаки, издавая хлюпающие звуки. Для Эдгара снова началась война, и он намеревался быть таким же безжалостным, как в 1942 году. Не в первый раз он собирался использовать холодную