внезапно заверещал, увидев рядом с собой тела сына и супруги. Выл, скрежетал зубами и умолял отсадить его в другое место, но Дарья специально не обращала внимание на его мольбы.

Замок на дверях подвального помещения сбили, открыли двери, и полицейским сразу ударил в нос спёртый воздух, наполненный аммиаком. Внизу, как только спустили рядом лежащую лестницу и включили «Летучую мышь», заметили сбившихся в кучу несколько мужчин, женщин и подростков.

— Полиция, — козырнула им Дарья. — Выходите, ваше заточение закончилось.

Мгновенно возникшие плач и всхлипывание наполнили маленькое помещение подвала. Люди вылезали с трудом — им помогали, по сути, вытаскивая с последних ступенек за руки. В порыве радости те кидались к своим спасителям, обнимали, женщины даже целовали, и плакали, плакали. Один из подростков вышел самостоятельно и сразу кинулся к Дарье.

— Мэм! Я помню вас на собрании, там — в приморском городе! Я хочу служить в полиции! Прошу вас, не откажите! После того, что с нами случилось, я хочу, чтобы это не повторилось ни с кем!

— Мы вернёмся к этому вопросу, когда ты пройдёшь курс реабилитации — кивнула она. — Как тебя зовут?

— Даниэль Смит, мэм. У меня здесь никого не осталось — мама умерла в Чуму, а отца замучили эти звери.

— Саша! — позвала она на русском Егорова.

— Да, Даш, — он подошёл к ней.

— Отведи этого парня во вторую машину. Если нужно, потеснитесь. Мы берём его с собой.

— Новый рекрут?

— Да, остался сиротой по вине этих мразей. Сам понимаешь, мотивация у него — выше крыши. Пройдёт курс реабилитации, подтянем в роту быстрого реагирования, — она подошла к пожилому американцу, вытиравшему лицо рукавом рубахи. — Сэр, как вы считаете, стоит ли дальше продолжать работу в этой общине или я буду ходатайствовать перед руководством о новом месте?

— Нет, мэм, мы всё восстановим. Жалко бросать — столько труда вложено. А с этими что? — кивнул он в сторону выхода, но девушка отлично его поняла.

— Остался один Подольски — остальных зачистили…

— Туда им и дорога! Знали бы вы, сколько издевательств пришлось пережить…

— Вот поэтому я и интересуюсь, — ответила она.

— Ничего, теперь мы сами себе хозяева, — заверил он её. — Только людей бы нам немного…

— Я передам вашу просьбу контр-адмиралу, — кивнула Дарья. — Возможно, сразу после войны она решит этот вопрос.

— Войны? — удивился мужчина. — Оу, май год! Мы же ничего не знаем! Кто?! Кто напал на нас?

— Арабы. Со всех городов нашей новой страны собрано несколько крупных военных групп, чтобы дать им отпор. Есть танки, самолёты… не волнуйтесь, мы победим.

Подошедший к ним Джонсон, кивнул на немой вопрос девушки, давая понять, что дело завершено. Несколько коротких вводных старику, потом шериф дошла до машины, села в неё, и кавалькада автомобилей тронулась в обратный путь.

28 октября 2028 года. г. Херсонес. 22 часа 40 минут

Шериф не стала вершить самосуд, предпочитая передать бразды вынесения приговора для Подольски прокурору Крэк. А там, глядишь, и сама Свифт прилетит. Три часа назад она рискнула поговорить с контр-адмиралом по резервному каналу связи — та находилась в Севастополе.

— Мэм, мне нужна помощь капитана Крэк, — Дарья, как всегда на людях, держалась со свекровью официально.

— Даша, что случилось? — Монике не понравился угрюмый тон невестки.

— Это не для чужих ушей. Я не прошу приехать тебя, но Ликста мне очень нужна.

— Странно… какие-то недомолвки… это очень срочное дело? Сама понимаешь, мы тут не на банкете.

— Нет, мэм, всё очень серьёзно. Даже слишком.

— Скажи, мы сможем решить эту проблему за вечер и ночь? Тогда я прилечу на транспортном вертолёте вместе с Крэк.

— Это было бы идеальным решением. Да, думаю, что вы успеете вернуться до завтрашнего утра.

— Хорошо, жди.

Всё время, что Свифт летела на транспортном вертолёте в Херсонес, вместе с прокурором, она терялась в догадках, что такого произошло, что Дарья выдернула её обратно домой.

На скандал в семье непохоже… Даша не будет в такой момент выносить мелкие, ничего не значащие проблемы на всеобщее обозрение… Наверняка случилось что-то из ряда вон выходящее…

На аэродроме её встречало двое: сама Сток и один из её людей — водитель внедорожника, но участвовавший в задержании поляка — Дарья не хотела лишней огласки случившемуся. Короткое приветствие и они направились к машине. И только усевшись в неё, контр-адмирал позволила себе завести разговор о причине столь неожиданного возвращения домой.

— Итак, я тебя слушаю.

— Мэм, у нас чрезвычайное происшествие. Алекс участвовал в задержании, поэтому при нём говорить можно, — кивнула Сток на водителя. — Я специально ограничила количество посвящённых в эту историю. А она дурно пахнет. Очень дурно.

— Давай сразу к делу, — Свифт переглянулась с Листой.

— Мэм, у нас в анклаве появились рабы.

— Что? — опешила контр-адмирал. — Какие рабы? Ты о чём?

Пока машина следовала до резиденции шерифа, организованном в здании бывшего регионального управления украинской полиции, Моника успела узнать все подробности задержания поляка. И выпала в осадок, как и прокурор.

— Ты совершенно правильно поступила, не предав огласке это вопиющее беззаконие! — так контр-адмирал охарактеризовала действия шерифа. — Если об этом узнают в РСА… я даже не знаю, в каком мы будем дерьме! Рабство — кому скажи, не поверят. Ликста, что будем делать?

— Сейчас прибудем на место, я допрошу этого ублюдка и приму решение — по какой статье его официально приговорить к смерти. Дарья, ты зачем его вообще привезла? Могла бы кончить с остальными.

— Не-э-эт, мэм, — покрутила та головой. — Тут мог сыграть на руку политический фактор — публичный суд над самопровозглашённым рабовладельцем. Или второй вариант — так, как вы сейчас решили. Его охранники — хрен с ним, а его самого…

Они втроём вышли из машины и направились в здание.

— Даша, повторю — Ты. Всё. Правильно. Сделала, — отчеканила Свифт. — Сколько жертв, говоришь, у него было?

— Двое мужчин… их место захоронения и подробности уточняю — с нами приехал потенциальный рекрут. Мальчишка под впечатлением от произошедшего и хочет стать полицейским. Подольски замучил до смерти его отца.

— Что решила по нему? — свекровь внимательно посмотрела на неё.

— Нам это выгодно — он будет