– Эверам, Создатель Небес и Ала, Дарующий Свет и Жизнь, Твоим детям нужен совет. Что принесет Дару Эвераму новый Ущерб и как нам подготовиться?

Она встряхнула кости, бросила их и прочла ответ легко, как книжную страницу:

«В этот Ущерб Алагай Ка и его князьки не придут в Дар Эверама».

«Странно». Она всмотрелась в остальные символы и вздрогнула. Впервые за минувшие недели, в единственный день, когда она не спросила об участи Ахмана, кости приоткрыли завесу тайны.

И мир ее рухнул.

«Они намерены осквернить тело Шар’Дама Ка».

С безопасного места за маленьким письменным столом в тени Трона черепов Аббан наблюдал за закрытым кругом советников: Асомом, Асукаджи, Альэвераком и Джайаном. Открытый круг, включавший всех двенадцать дамаджи, не собирались звать, пока Инэвера не займет свое место, а внутренняя дискуссия не закончится. Аббан уже слышал, как старцы лаются снаружи.

Оба круга игнорировали Аббана, пока он не заговаривал, а кое-кто и тогда старался не замечать хаффита. Аббан был достаточно умен, чтобы поощрять это, и говорил, только будучи спрошенным, – редкие случаи после исчезновения Ахмана.

Инэвера надолго застряла в своих покоях. Что, в бездне Най, ее задержало? На улицах возникали волнения, и дамаджи дошли до ручки…

– Сначала они ударили ночью, – крикнул Альэверак, – а теперь – в первый день Ущерба, оскверняя кости наших героев и сам храм Эверама! Это неслыханно!

– Ничто не случается, не будь на то воля Эверама. – Руки дамаджи Асукаджи скрылись в широких рукавах: он взял себя за локти, как делал, когда им с Асомом приходилось стоять врозь. Гладкое лицо вождя крупнейшего племени Красии выдавало мальчишку не старше восемнадцати. – Это знак, которым нельзя пренебречь. Создатель гневается.

– Это результат миндальничания с чинами после их трусливых нападений на шараджи! – возразил Джайан. – Показав слабость, мы только подстегнули их к дальнейшей агрессии.

– В кои веки я согласен с братом, – сказал Асом. – Нападение на Шарик Хора не может остаться безнаказанным. Эверам требует крови.

«Эверам, – взмолился Аббан, записав эти слова, – пошли мне чашку кузи, и я отдам одну жену дама’тинг».

Но Создатель, как всегда, не услышал Аббана. Все они – Джайан, Асом, Асукаджи – были детьми, которым навязали роли, не соответствовавшие их опыту. Им следовало еще десятилетия направляться Ахманом. Вместо этого на их плечи могла лечь судьба мира.

Аббан подавил дрожь.

– Он получит ее целое море.

Никто не заметил, как из своих покоев вышла Дамаджах. Даже Аббан, хотя она остановилась в паре шагов от него. Он глянул на нее мельком, но этого хватило, чтобы заметить свежий макияж, который, впрочем, не полностью скрыл припухлость вокруг глаз.

Дамаджах плакала.

«Борода Эверама! – подумал он. – Что на Небесах, Ала и в бездне Най способно заставить эту женщину плакать?» Кого-то иного Аббан попытался бы утешить, но Дамаджах слишком уважал, а потому вернулся к пергаменту и притворился, что ничего не заметил.

Остальным, невнимательным, прикидываться не пришлось.

– Нашла ли ты наконец мятежников, матушка? – спросил Джайан.

Аббан не обладал способностью Ахмана читать в сердцах, но это умение вряд ли требовалось, чтобы узреть нетерпеливый блеск в глазах юного шарум ка. Джайан был готов праздновать тройную победу. Во-первых, он оказался прав, а все соперники – нет; во-вторых, ему предстояло снискать славу после подавления бунта; в-третьих же, победила его жестокая натура, уже смаковавшая предстоявшие чинам боль и страдания.

– Мятежники – марионетки. – Инэвера задумчиво покатала кости в горсти. – Истинные враги наводнили наши житницы паразитами.

– Кто, матушка? – Джайан не сумел скрыть жадного нетерпения. – Кто виновен в этих трусливых атаках?

Инэвера извлекла из костей каплю энергии, и те зажглись. Они осветили ее лицо зловещим светом, который слил ответ с волей Эверама.

– Лактон.

– Рыбаки? – поразился Ашан. – Они осмелились нанести нам удар?

– Лиша Свиток предупредила их, что мы можем напасть уже весной. – Инэвера не удержалась и подпустила в голос яда, назвав имя соперницы. – Нет сомнения, что докмейстеры хотят учинить беспорядки, чтобы наши войска остались дома.

Это было абсолютно правдоподобно, хотя и целиком лживо – по крайней мере, насколько знал Аббан. Он подавил улыбку, когда совет без колебаний принял обвинение.

– Я сокрушу их! – потряс кулаком Джайан. – Я перебью всех мужчин, женщин и детей! Я сожгу…

Инэвера повертела в пальцах кости, манипулируя символами, и слабое свечение сменилось вспышкой, которая прервала Джайана, и он вместе со всеми отвернулся, моргая из-за поплывших перед глазами пятен.

– Сын мой, грядет Шарак Ка, – сказала Инэвера. – До его окончания нам понадобятся все мужчины, способные держать копье, и пища для их желудков. Мы не можем позволить себе покарать в том краю всех за действия глупых лактонских князьков. Ты будешь следовать плану Избавителя.

Джайан скрестил руки:

– И что это за план? Отец говорил, что собирается выступить через месяц, но никакие планы не обсуждались.

– Скажи им, хаффит, – кивнула Инэвера Аббану.

Все обратили на него взгляды, не веря ушам.

– Хаффит? – взвился Джайан. – Я шарум ка! Почему хаффиту известны военные планы, а мне – нет? Это я должен был стать отцовским советником, а не свиноед!

– Потому что отец говорил с Эверамом и не нуждался в твоих советах, – предположил Асом и посмотрел на Аббана. – Ему были нужны только расчеты.

Что-то в холодном, оценивающем взгляде Асома испугало Аббана больше, чем агрессивность Джайана. Он встал, опираясь на костыль, затем прислонил его к столу. Словам придадут больше веса, если он выскажется, стоя на двух ногах. Он откашлялся и изобразил на податливом лице нервозную почтительность, дабы успокоить «высших».

– Достопочтенный шарум ка, – сказал Аббан. – Наши продовольственные потери в минувший Ущерб значительнее, чем пожелал объявить Избавитель. Без новых поставок Дар Эверама начнет голодать до того, как набухнут почки.

Это привлекло всеобщее внимание. Даже Ашан сосредоточенно подался к Аббану.

– Через шестнадцать дней лактонцы будут отмечать священный у чинов праздник первого снега. Начало зимы.

– И что? – спросил Джайан.

– В этот же день чины привозят лактонским докмейстерам оброк, – объяснил Аббан. – Этим оброком наша армия прокормится до лета. Избавитель составил смелый план – захватить одним махом и оброк, и земли чинов.

Аббан помедлил, ожидая возражений по этому пункту, но закрытый круг безмолвствовал. Даже Джайан ждал продолжения.

Аббан подал знак Керану, и наставник положил на пол ковер, пинком раскатав его. Этот ковер был старательно соткан женами Аббана и воспроизводил карты восточных земель чинов. Все окружили его, дохромал и Аббан.

– Избавитель намеревался тайно направить по суше шарум ка и Копья Избавителя, а также две тысячи