— Там могут быть эти ребята, — напомнил Нестор.

— Да, верно. Нужно выбросить их оружие. Оно наверняканезарегистрированное.

— Можно подумать, твой пистолет зарегистрирован.

И здесь Клык сказал слова, сильно удивившие Нестора:

— Неужели ты думаешь, парень, что я могу разгуливать поАмерике с незарегистрированным оружием? У меня даже разрешение на него есть.

После крушения Советского Союза и депортации ряда особо опасныхуголовников из Литвы в Россию он считал, что все его приключения кончились.Так, видимо, считали и в Министерстве внутренних дел России. К тому времени излюдей, начинавших операцию «Дельфин» десять лет назад, почти никого не было наслужбе, а новое поколение руководителей уголовного розыска просто не понимало,для чего нужна подобная разведка.

В девяностые годы, после развала СССР, все становилосьсмешным и ненужным. Теперь уже делами вершили не презренные воры в законе, ауважаемые члены парламентов и министры. Преступность получила полнуюлегализацию, припрятанные и сделанные на наркотиках или подпольных цехах деньгиоказались смешными по сравнению с огромными суммами, выручаемыми за продажусобственных ресурсов. На распродаже своей Родины чиновники зарабатывали такиегигантские деньги, что в течение года становились миллионерами, обгоняяанглийских лордов в тридцатом поколении или американских нуворишей, чьи отцы идеды в тяжелейших трудах зарабатывали себе имя и капитал. Эти новые миллионерызнали, как нужно жить, и умели жить, отдыхая на Канарах и Бермудах, покупаяособняки в Испании или Франции.

Андрея Кирьякова продержали еще три лишних месяца вроссийском лагере, пока нерасторопное начальство пыталось выяснить, почемуименно этот известный в преступной среде авторитет должен быть выпущен на волюи освобожден как сотрудник милиции. Проверка продолжалась достаточно долго,пока наконец, разобравшись в чем дело, его не доставили в Москву и торжественнообъявили, что он сделал большое и нужное дело. Говоривший это какой-томилицейский генерал и сам не был уверен, в чем именно состоит героизм АндреяКирьякова, но на всякий случай сказал о мужестве, верности долгу и любви кРодине. А потом объявил о присвоении звания полковника и увольнении на пенсию повыслуге лет. Один год в лагерях Андрею засчитывали за три, как на фронте. Этобыло еще предложение Андропова, и его никто не посмел отменить.

Так Андрей в свои сорок пять оказался почетным пенсионером.Целых три месяца он просто просидел в полученной от государства коммунальнойкомнатушке и беспробудно пил. Благо ему выдали зарплату за последний год,проведенный в лагере. Этих денег как раз хватило на трехмесячную пьянку. Потомон вынужден был думать о своем будущем.

Но затем ему просто повезло. МВД и КГБ, реформируемые,изменяемые и разгоняемые, конечно, не смогли бы, да и не захотели, брать к себетакого профессионала, как Кирьяков, а вот разведка неожиданно вспомнила о нем.В отличие от других ведомств Служба внешней разведки сумела сохранить свои кадрыи не допустить массового увольнения своих профессионалов. Пришедший круководству этим ведомством академик Примаков сумел почти чудом сохранить всекадры Первого главного управления КГБ СССР. И среди тех, кто оказался в егоаппарате, был и старый полковник, принимавший участие в разработке операции«Дельфин».

Кирьякова нашли уже на грани полного алкогольного опьянения.Его почти два месяца лечили строгой диетой, гипнозом и лучшими из имеющихсяфармацевтическими препаратами. Через два месяца это был уже не развалившийся всвои сорок пять лет полуалкоголик-полукретин с трясущимися руками, а уверенныйв себе мужчина в полном расцвете сил.

И только тогда начальство решило, что ему можно доверить тутайну, ради которой его и вытащили из ада разложения личности. И только тогдаон сам решился позвонить уже переехавшей в Москву Ларисе. Свидание былонедолгим и тягостным. Если, несмотря на свой возраст, он сумел как-то выбратьсяиз трясины алкоголизма и вернуться к полноценной жизни, то у Ларисы вся еежизнь была практически закончена.

Неудачная жизнь с нелюбимым мужем, постоянные волнения зарубежом, где в тесных советских колониях нельзя было сказать ни одного лишнегослова и где экономили даже на фруктах, стараясь заработать на «Волгу», мечтувсех специалистов за рубежом. Долго хранимая тайна и опасения за узнавшего обовсем старшего сына, тягостные воспоминания о своей первой, так и не удавшейсялюбви превратили Ларису в затравленную истеричку с рано наступившим климаксом.Она уже не могла и не хотела ничего никому давать. Она не могла даже брать. Онамогла лишь существовать, отравляя жизнь своим близким и самой себе.

Но если у нее так и не сложилась жизнь, то словно в наградуза одну несостоявшуюся судьбу она получила другую. Ее сын Андрей сумел успешносдать экзамены в известный Гарвардский университет и теперь собиралсяпереезжать в Америку. Тогда в первый и последний раз Андрей-старший позвонилсвоему сыну перед отъездом и приехал провожать его на вокзал в своей формеполковника с орденскими планками на груди. И тогда впервые Андрей-младшийувидел своего отца в полном блеске, догадываясь, чем и как занимался егонастоящий отец.

Правда, за такой номер Кирьяков едва не вылетел со своейновой работы, но ему удалось убедить своих коллег, что почти все время он сиделв поезде, в купе сына, и не выходил на перрон. Поезд уходил в Ленинград, откудачерез Финляндию должен был улететь в Америку его сын, и отец просто не могудержаться от подобной выходки, сознавая, как глупо и непростительно он себяведет.

Только ради сына он и дал согласие на эту новую, болеесложную и более рискованную работу. В колониях, несмотря на сотни заключенных,он всегда знал, что среди офицеров есть человек, который может в любой моментвытащить его оттуда. И это сильно прибавляло уверенности, как если бы он шелвместе со всеми в пустыне и, страдая от жажды, осознавал, что рядом идет некто,способный мгновенно облегчить его страдания. В таких случаях отсутствие воды нетак страшно, ибо сама мысль, что ты можешь в любой момент напиться воды,укрепляет в тебе силы, в отличие от всех остальных.

В колониях Андрей твердо усвоил одну истину, выводя для себякак непреложный закон. Человека чаще всего убивает отсутствие надежды. И этосамая мучительная и самая тяжелая смерть. Он знал, что присутствие сына там, вАмерике, прибавит ему сил и даст надежду. И он согласился во второй раз наневероятный эксперимент, отдавая себя вторично в заложники уже новой системы.

Лучшего нельзя было даже желать. Известный во всех колонияхи очень авторитетный вор в законе собирался теперь начать новую жизнь заокеаном. Лучшего алиби и лучшей легенды невозможно было придумать. Андрея зналисотни и тысячи заключенных, с которыми он отбывал наказание по многим колониямбывшей страны. О нем ходили легенды, его «короновали» по всем законамворовского мира, его знали и ценили многие паханы, предпочитая иметь своимарбитром и советчиком.