рыбёшки. Ни сталактитов, ни сталагмитов — лишь несколько гладких валунов, которые явно притащили сюда специально.

— Как будем купаться? — Девушка неловко переступила с ноги на ногу. — У нас женщины принимают ванну после мужчин.

— Но душ же ты не принимаешь после меня?

— Я не… — Шейна покраснела, вспоминая наш распорядок дня на Галилее. Вечером я всегда пропускал её в сантехнический блок первой. Ко всему, стоило нам спуститься к подземному озеру, как от террасорки начали исходить такие потрясающие эмоции предвкушения удовольствия, что было бы кощунственно заставлять её ждать.

— Ты переодевайся в то, что тебе удобно, и заходи в воду.

Шейна зашелестела одеждами, а я отошёл ко входу — не хотелось смущать её. К тому же когда я был за рулём, коммуникатор мигал входящим звонком. Я не стал останавливать гравибайк в солнцепёк посреди пустыни и сейчас искал место, откуда смогу перезвонить. К счастью, оазис находился не глубоко под землей и стоило подняться на несколько ступеней, как экран вновь загорелся зеленым.

«Интересно, что могло случиться у Фабриса? Он вчера сообщил, что уже через неделю будет здесь. Надеюсь, у него всё хорошо».

С этими мыслями я дотронулся до экрана, принимая входящий сигнал. О том, что непозволительно расслабился и допустил ошибку, я понял почти сразу. Передо мной соткалась голограмма ослепительно красивой цваргини. Струящееся шёлковое платье в пол как перчатка обволакивало безупречную фигуру, тяжёлое муассанитовое ожерелье подчёркивало длинную шею, а крупные драгоценные перстни усеивали тонкие пальцы.

— Яннчик. — Эсмеральда широко улыбнулась, демонстрируя идеальные зубы, а меня внутренне передёрнуло. — Я так соскучилась! Ты всё не звонишь и не звонишь, бессовестный! Ну как так?

Годы брака научили меня чувствовать фальшь даже на расстоянии в сотни парсеков.

— Эсми, не томи. Я никогда не поверю, что ты можешь заскучать. Квартира и кредитная карточка с дневным лимитом в твоём полном распоряжении. Всё как обычно. Я в зоне плохой связи, разговор может прерваться в любую секунду. Что не так?

Как и ожидалась, жена тут же перешла к делу:

 — Вот именно, Яннчик. А почему на карточке выставлен лимит? Почему я не могу потратить более пяти тысяч кредитов в день? — Она хлопнула длинными ресницами.

Когда-то я находил этот жест красивым…

— Потому что я и так выплачиваю кредит за последнюю из твоих хотелок, Эсми. Я не зарабатываю столько, чтобы ты скупила весь Цварг, а пять тысяч кредитов — это огромная сумма денег. Некоторые год живут на такую.

— Нищеброды и неудачники! — Она скривилась. — Яннушка, ну послушай, мне очень нужна новая яхта. Давай ты снимешь лимит?

— Нет, Эсми. Лимиты на банковских картах придуманы как раз для того, чтобы за их границу не выходить. Зачем тебе яхта?

— Мы с девочками хотим посоревноваться в управлении.

— Арендуй. На аренду у тебя есть кредиты.

— И что, я буду единственная с арендованной яхтой, когда у всех свои?! — взвизгнула Эсми капризно.

Вселенная! Я здесь, она на Цварге, а у меня уже начинают ныть резонаторы.

— Значит, продай один из своих двенадцати флаеров.

— Не хочу! — Эсмеральда обиженно надула губы. — Яннчик, ну послушай, неужели нет никакой возможности взять взаймы у кого-нибудь?

— Нет, Эсми.

— Ты меня совсем не любишь.

— Не люблю, и для тебя это не секрет. Вот только не надо мне заливать, будто ты любишь меня. Всё равно не поверю. Ты выходила замуж исключительно за мой кошелёк.

— Ах так! — Она внезапно оскалилась, и с лица пропало вежливо-благодушное выражение, глаза сузились, ноздри расширились, уголки безупречно очерченных губ поползли вниз. Теперь передо мной была самая настоящая Эсми. Безо всяких масок. — Хочешь начистоту, так давай начистоту. Да, я выходила замуж за заботливого мужчину и его кошелёк, а не за убожество!

Она нервно взмахнула рукой. Как назло, я не заблокировал двустороннюю голосвязь и сейчас предстал перед женой в запылённых брюках и рубашке, которую успел испачкать о стены пещеры, проверяя крепость балок. А ещё на мне был стандартный плащ эмиссара из технологичной ткани, про который Эсми как-то экзальтированно заявляла, что такое носят лишь бомжи.

— Ты, Янн Робер, убожество! За столько лет брака ты не вышел со мной ни на одно светское мероприятие, а если где-то и появлялся рядом, то лишь позорил меня, — продолжала она выговаривать. — Всякий раз, когда я тебе звоню, ты валяешься в каких-то подзаборных канавах с дифреном…

— В тот год я работал под прикрытием и выводил на чистую воду наркокартель.

— От тебя воняло каждый вечер!

— Не преувеличивай, я приходил домой не чаще раза в неделю.

— Вот именно! Ты не оставлял мне денег!

— Я оставил заранее и сразу сказал, что Служба Безопасности на полгода заморозит мои банковские счета, чтобы крупные транзакции не выдали.

— Я жила в жалкой халупе на хлебе и воде полгода! — взвыла Эсми, заламывая руки.

Под «жалкой халупой» подразумевался наш двухэтажный пентхаус со свежим ремонтом. Однако стоило подписать акт приёмки-сдачи работ с рабочими, как Эсми вдруг захотела, чтобы я снова всё переделал, закупил новую мебель и положил полы из другой древесины. Внезапно ей разонравилась цветовая палитра квартиры. Перед операцией по выявлению всех преступников наркокартеля я снял наличными достаточно крупную сумму, чтобы жена ни в чём себе не отказывала, но, разумеется, денег на очередной ремонт там не было.

— Я выходила замуж за состоятельного эмиссара высшего звена, а не за жмота, который будет экономить на мне каждый кредит, — тем временем продолжала шипеть как кобра Эсмеральда. — Я могла выбрать достойного мужа среди десятков цваргов…

— Вот и выбрала бы кого-то другого!

— А я и выбрала! Тебя! Козла рогатого, жадное и жалкое ничтожество! Ты готов заботиться о любом отбросе, только не обо мне, бесчувственная скотина с ледяной душой! — Её глаза сверкнули злобой. — Разморозь банковскую карту! Я хочу собственную яхту.

Я потёр виски. Какая это ссора по счёту? Сотая? Тысячная? Несколько секунд я рассматривал макияж жены, который был столь же идеален, как и она сама, и думал лишь об одном: как меня угораздило? Ну как?! Глупым был, молодым, повёлся на внешность…

К счастью, именно в этот момент её голограмма пошла рябью.

— Эсми, помехи, я далеко от Цварга, вернусь с командировки — поговорим.

— Повторяю, Янн, разморозь мою банковскую,