– Прежде чем я скажу “аминь”, я хочу, чтобы все вы познакомились с мистером Л.Д. Льюисом, прибывшим сюда из Вашингтона по поручению Фридменовского бюро. Он учитель, именно так, и он научит всех вас читать и писать.

Паства встретила его аплодисментами и теплыми улыбками. После окончания службы Льюис получил далеко не одно приглашение на ужин и с радостью их принял. Позже, уже в сумерках, чувствуя в желудке приятную тяжесть овсянки, салата из одуванчиков, свиного рубца и красного соуса, он вернулся в церковь. Преподобный Ломаке дожидался его.

– На передней и задней двери есть засовы, так что вы можете запереть их изнутри. Ежели я понадоблюсь вам, мой дом чуть дальше по тропинке.

– Спите спокойно. Я вполне управлюсь. Ночь выдалась очень тихая – и очень располагающая ко сну. Ее безмолвие нарушали только басовитые стоны паровозных гудков вдали да уханье совы, охотившейся среди деревьев у церкви. Когда веки его начали слипаться, Л. Д, беззвучно обошел церковь в темноте, держа спенсеровскую винтовку на плече. Выглянул по очереди из каждого окна. Но покой ночи не нарушался ни единым звуком. Настал рассвет, а церковь и Фридменовское бюро так никто и не потревожил.

Утром в школу пришли двенадцать только что вымытых и причесанных детей. Л. Д, отыскал хрестоматии Гаффи, к которым со времени отъезда миссис Бернхардт никто не прикасался. Сдув с них пыль, провел первый урок. После этого проспал от полудня до заката, пообедал в другой семье и провел еще ночь на часах. Но третья ночь, субботняя, была совершенно иной. Вскоре после полуночи раздался дробный топот копыт вниз по дороге, все ближе и ближе. Лошади остановились перед церковью. Л. Д., выглядывавший из окна в глубине церкви, быстро и беззвучно перебрался к окну в конторе. Притаившись в тени, он видел – и слышал – сквозь полуоткрытое окно все, что разыгрывалось на улице. Увидев при свете фонарей, что все всадники, кроме одного, в белых колпаках с прорезями для глаз, скрывающих их черты, Льюис загнал патрон в ствол спенсеровской винтовки.

Человек без маски был привязан к седлу – черный. Лицо его было искажено ужасом.

– Что-то ты сдрейфил, парнишка, – сказал один из всадников, наклонившись и ткнув того винтовкой в ребра. – А теперь наверняка думаешь, что, наверно, не правильно вел себя со своим массой.

– Я ничего не сделавши… – ствол внезапно вонзился ему в живот, и негр застонал от боли.

– Вот тут ты говоришь правду. Ты ничего не сделал, это правда. Хлопок твоего массы гниет на полях, а ты и прочие ниггеры посиживаете в теньке…

– Нет, cap. Мы готовы работать. Но он хочет платить нам так, что нам не прожить. Мы оголодавши, нашим детям неча есть, cap.

– Может, вам следовало остаться рабами, – ответил всадник с невеселым, резким смешком, – по крайней мере, тогда вы ели от пуза. Но насчет этого не беспокойся, слышишь. Ты донесешь весть прочим черномазым. Ты скажешь им, чтобы они живо принимались за работу или кончат, как ты. Ну-ка, перекиньте веревку через брус!

Один из людей в масках дал лошади шенкеля, чтобы она прошла вперед, и перекинул веревку через стропила церковного портика.

А затем завязал на ее конце петлю.

– Ну-ка, плесните керосина на церковь – она осветит этому парнишке дорогу в ад.

Кто-то из всадников отвязал от луки запечатанный кувшин и передал его вперед. Петлю накинули на шею перепуганному мальчишке.

– А ну-ка прекратить, – крикнул Л. Д. Льюис из темноты церкви. – Здесь дюжина человек с винтовками. Отпустите этого человека и дуйте отсюда, слышите!

Один из всадников – судя по реакции, старый солдат – вскинул винтовку и выстрелил в церковь. Как и другой, а за ним и третий. Л. Д, ответил выстрелом на выстрел; первый стрелок вывалился из седла. Л. Д, загонял в ствол патрон за патроном, стреляя с такой скоростью, что его противники наверняка подумали, что в церкви и в самом деле не протолкнуться от стрелков.

Кувшин с керосином упал на землю и разбился. Один из фонарей тоже упал, стекло разбилось, но фонарь не погас. Всадники орали друг на друга; их лошади вздыбились от звуков стрельбы и едкого запаха пороха. А потом все скрылись, умчавшись галопом прочь. Двое всадников поддерживали раненого в седле.

Но один из людей в масках остался лежать на земле, все еще цепляясь за поводья своего коня. На плененном негре не было ни царапины, но он сгорбился в седле, почти лишившись сознания от ужаса.

Бандиты скрылись. Льюис осторожно выскользнул из дверей, потом открыл складной нож и перерезал веревки на руках и ногах пленника. И подхватил его, не дав рухнуть на землю. Послышался топот бегущих ног, и Л. Д, стремительно обернулся. Это бежал преподобный, белая ночная сорочка с хлопаньем билась о его ноги. Он нес античное кремневое ружье.

– Я услышал выстрелы…

– Они собирались повесить этого человека и сжечь церковь. Я не мог позволить им сделать это.

– Вы застрелили одного из них! Он умер?

– Честно говоря, не знаю, – подойдя к распростертому телу, Л. Д, сдернул с его головы колпак. Остекленевшие глаза покойника уставились на него сквозь очки. – Смахивает на то, что он свое получил.

Подойдя к нему, преподобный Ломаке поглядел на покойника и застонал. Покачнулся и едва не упал.

– Вы это сделали… – с трудом выдавил он. – Вы выстрелили и убили его. Это мистер Джефферсон Дэвис. Вы застрелили его. Вы застрелили его насмерть.

Пинкертоновский агент Крейг был жутко недоволен собой. Да, время было позднее, он пропустил обед, но Аллан Пинкертон всегда говорит, что быть одним из его агентов – значит находиться на работе двадцать четыре часа в сутки. И Крейг всегда соглашался с этим. Но на этот раз подвел босса. О промахе не знает больше никто, но он-то сам знает! Если бы он только подождал капельку подольше, проследил бы за писарем… Может быть, даже предотвратил бы убийство. Что ж, нет смысла упрекать себя в том, что не сделано. Пора сделать нечто положительное. Например, найти убийцу. Он снова поглядел на рисунок; шотландец вышел довольно похоже. Крутнул барабан своего “кольта” 44-го калибра; все патроны на местах. Сунув его за пояс возле пряжки, Крейг натянул пиджак и вышел. Никаких конкретных приказов он не получал. Но сидя в четырех стенах, шотландца не найдешь. А его надо найти – и Крейг довольно хорошо представлял, где тот может находиться.

На железнодорожном вокзале Крейг узнал двух пинкертоновских агентов, но они проигнорировали его, как и он их. Высматривают беглеца, если тот еще в городе. С этой станции ему поездом не уехать. Агенты увидят его, узнают и схватят.

Но что, если он уже скрылся? Он может быть и в Нью-Йорке, но Крейг не сомневался, что это не так. К чему тратить время на дорогу туда, если он собирается покинуть страну, когда Балтиморский порт совсем под рукой? Балтиморские причалы, вот где его следует искать, догадывался Крейг. Если разыскиваемый в самом деле иностранный агент, он не добьется ровным счетом ничего, оставшись в столице. Если он получил от покойного клерка важную информацию, а все вроде бы идет к тому, то он наверняка везет ее или отправляет своим работодателям. Кораблем. Значит, Балтимор. Агент Крейг сел на поезд, когда тот уже трогался.