Синие шланги, заполненные регенератором, потянулись за его левой рукой, миражи взлетели прямо перед лицом. Кажется, дугу, рассчитанную на слабые каутильские биополя, он еще не пережег, лечение благополучно закончилось, так что он так встревожился? «Трое Великих, не надо! Не надо! Уходи!» – пронеслась мысль на неосанскрите. Дан чуть было не сделал шаг к выходу, но остановился. Да это же не его мысли, это чужая биоволна! Дан потряс головой, чтобы окончательно проснуться. Кто тут так лихо внушает ему, пока он спит и биополе расслаблено? «Не надо, нет!» – раздался новый мысленный вопль. Да это выростица кричит, да еще так мечется на морфоместе, что шланги вот-вот выдернет! И этнографа на месте нет, сбежал, что ли, от ее внушения?

Не открывая глаз, рейдерская девка плаксиво скривила губы и страдальчески наморщила брови. Цвет лица у нее теперь был коричневый, как у всех каутильцев, а синие нанокомпенсаторы светились в прозрачном мешочке на столбике возле морфоместа. А кричит-то почему?

Дан отклеил от своей руки булькающий голубой мешок с регенератором, перекрыл шланг и вызвал мираж «Адитьи». В мираже желтым светом засветились четыре почти заживших ребра, в другом высветилась сломанная нога. Судя по оранжевому цвету изображения, кость еще не полностью восстановилась, и нормально ходить выростица не могла. А биополе? «Адитья» выпустил новый мираж с цифрой 200 и сменяющими друг друга картинками. А это что такое? Запись мысленных образов? Тьфу!

В мираж выплыла смуглая черноглазая рейдерская рожа, потом темное лицо рейдера в мираже перекосилось, а дальше пошла натуральная порнография. Выростица заметалась так, что морфоместо едва удержало ее в своих складках. Да, крепко ей досталось во вчерашнем полете «Рассвета», в следующий раз будет умнее, не будет вешаться на шею кому попало. И вообще ей еще повезло. Аурика просто не вернулась из этого полета.

В мираже снова поплыли воспоминания невезучей выростицы – избитый в кровь деятель из министерства, потом грязная, потемневшая от разводов крови и синяков физиономия этнографа с дико торчащими в разные стороны усами. Потом появилось строгое лицо ее очень правильной воспитательницы. «Кави Нараян должна есть кашу спокойно!» – изрекла Сати Самадж в мираже. Видимо, это было какое-то детское воспоминание, но детство у выростицы, по сути дела, еще продолжалось.

На этом месте в дверях медпункта появился Арсен Оболенский собственной персоной. Теперь он уже не шмыгал носом, был причесан, одет в вычищенный комбинезон, а избитая физиономия превратилась в спокойное светлокожее лицо с аккуратно подстриженными усами. В руках землянина была большая белая булка и две закрытые коробки, в которых плескалась какая-то жидкость. Он разломил булку надвое и одну половинку аккуратно поместил вместе с одной из коробок на столик возле выростицы, остальное положил прямо на морфоместо перед Даном.

– Что это, мысли Вирикависты? Кави – это она? – заговорил он, вглядываясь в мираж . – Думаю, что рейдера не шпионаж возмутил, он просто получал удовольствие от того, что мы все были полностью в его власти…

Похоже, этнограф прав, этот гад ошалел от крови и вседозволенности. Дан молча кивнул и автоматически сунул в рот булку. Она оказалась соленой и наперченной, как любая еда у каутильцев. Но все равно молодец, этнограф, догадался еду найти!

Однако в чем же тут дело? Рейдер-биополевик считал выростицу шпионкой, но говоря строго, и сам был шпионом, пока носил нанокомпенсаторы. Что там за шпионаж на самом деле? Политический или промышленный? А может быть, рейдерский? Недаром они напали на «Индру», когда выростица была там. Но если она работала на рейдеров, почему этот комд бил именно ее? Он-то должен был знать, кто ему помогает! Впрочем, биополевики-каутильцы могли понадобиться кому угодно, сама выростица может и не знать своего настоящего хозяина. Как бы расспросить эту неудачницу? Она ведь может многое знать, даже не отдавая себе в этом отчета. Но его, Дана, она боится не меньше, чем какого-нибудь рейдера…

– Слушай, Арсен, – жуя булку и слегка нажимая внушением, сказал Дан. – Помоги мне ее расспросить.

Арсен Оболенский наклонился к спящей выростице.

– Кави, проснись, – проговорил он почти шепотом. – Не пугайся, ты лечишься, тебе уже лучше, все хорошо, надо просто поговорить.

Выростица открыла черные каутильские глаза и закрутила головой на морфоместе, ничего не понимая.

– Скажи, Кави, ты работала с разведкой? Какой фирмы или страны была разведка? Кому ты рассказывала то, что знаешь? – перебил его Дан, нажимая внушением. В конце концов, пока она не вполне проснулась, будет легче с ней разговаривать. Главное, не пережать внушением, иначе она ответит то, что он ей внушит, а не то, что знает сама.

– Собеседница никого не знает из разведки, – сказала она.

– Конечно, ты не знаешь, – с готовностью подтвердил Арсен. – А вот до полета на «Рассвете» с тобой не было чего-нибудь необычного?

Что это он придумал? Ну ладно, пусть попробует.

– Ну вот когда ты была дома, на Каутилье, или в гостинице, или перед отлетом на инициацию? Кто-то говорил что-то особенное? Или делал?

Выростица наморщила брови, скривила рот и потерла щеку, на которой еще виднелись желтоватые следы синяков. Неожиданно она замерла, будто что-то вспомнив.

– Голоса были! – хрипло заговорила вскрикнула она. – На Стике. Господин Арсен Оболенский не видел, а господин пилот, наверное, помнит, как стрелял Огонь Победы? Собеседница после этого дня всегда слышала в мыслях два голоса. Только собеседница ничего им не рассказывала, это они ей рассказывали…

– Называй нас по именам! – вставил Дан.

– А на каком языке эти голоса говорили? – гнул свое этнограф. – И какой говор был у них – каутильский, стикский, или как у меня, земной?

– Говорили на неосанскрите, один всегда отчетливо, не спеша, как воспитательница Сати, а другой – такой…как будто тот, кто говорит, немного улыбается… но им незачем было спрашивать, они оба знали мысли Вирикависты Нараян. Может быть, этими голосами говорили люди из разведки?

Дан и Арсен переглянулись. А почему нет?

– А не могли это быть две разные разведки? – проговорил Арсен.

Дан снова кивнул. Вполне может быть! Две разведки внушали неразумной выростице свой образ мыслей и следили за ее жизнью. В детстве поучения мысленных голосов подавляли ее слабое биополе, и она считала их своими собственными мыслями. Но когда она инициировалась раньше срока, она сразу стала слышать внушение, как слышат его все биополевики. Но скорее всего, разведки до инициации не начинали настоящей работы с ней, поэтому она ничего не знает. Однако интересная получается картина – две разведки взялись за одну девчонку с усиленным биополем. Одна из разведок и за подонка этого взялась, значит, по крайней мере, один голос – не рейдер, а нормальный разведчик. Кто же это может быть? Служба Безопасности Стики? Разведка Каутильи? Индостан? Союз Северного Полушария Земли? Впрочем, если сейчас не зарядить аккумуляторы лаборатории, все это будет неважно. Энергии осталось меньше, чем на двое стандартных суток!