Пожалуй, к лучшему, что Калеба не оказалось дома. Чтобы объяснить ссору с Льюсом, пришлось бы упомянуть и о Тоби. Ябедничать на Тоби – еще чего не хватало! И вообще, может показаться, будто она ушла из-за того, что Генри привел на ночь любовника. Хуже того – она примчалась к Калебу через весь город, как одна отвергнутая влюбленная к другому.

А она вовсе не несчастна. Вовсе нет. Она счастлива, она свободна. Точно. Ссора была просто чудесной – спонтанной, искренней. Но сейчас возбуждение высокой трагедии схлынуло, и Джесси увидела оборотную сторону медали. Счет в банке, например. С вакансиями сейчас не густо. И чем ей теперь заняться?

За углом, у входа в метро, напротив газетного киоска, располагался «Старбакс». Джесси решила посидеть с полчасика в кафе и еще раз позвонить Калебу – если надумает. Кафе оказалось неожиданно уютным. Кирпичные, без отделки, стены оранжевого и ржавого оттенков. Время ланча закончилось, лишь с полдюжины посетителей еще оставались за столиками, читали газеты или книги, кое-кто работал за ноутбуками. Аромат кофе смешивался с резким запахом мокрой шерсти. Джесси взяла капуччино и миндальный круассан – кто знает, может, в ближайшем будущем не будет денег на подобную роскошь – и подошла к стопке «Таймса». Нашла несколько разделов «Искусства и досуга» за последние дни и перенесла их на столик у окна.

Капуччино оказался ароматным, с высокой пенкой, круассан – теплым и сладким. Капли дождя стекали по стеклу, словно вазелиновые слезы.

Ей следовало поразмыслить над своей жизнью, но вместо этого Джесси читала программу кинотеатров. Мечтатель, иди в кино! Приличная программа только в «Форуме»: «Декалог»,[75]седьмая и восьмая часть. Она видела все десять, но не могла вспомнить, каким заповедям посвящены эти два фильма. Не пожелай добра ближнего своего? Не поклоняйся другим богам? В любом случае, нравоучительная польская драма – совсем не то, что доктор прописал.

Вернулась на театральную страницу.

Что у нас тут? «Том и Джерри». Казалось бы, сколько раз уже видела эту рекламу на четверть газетной страницы, в точности воспроизводящую афишу на Седьмой улице – но сердце защемило.

К черту, сказала она себе. Поссорились вы из-за ерунды, но ты правильно сделала, что ушла. Он принимает тебя как нечто само собой разумеющееся. Не обращает на тебя внимания. Наверное, даже не заметил, что ты ушла. Потом заметит – когда накопится целая куча неоплаченных счетов. Так что же ты нос повесила? Мазохистка несчастная!

Зажмурившись, она наугад перевернула страницу. Открыла глаза и увидела обзор «Леопольда и Лоис».

Подзаголовок: «Клубная смерть». Автор – Кеннет Прагер. Вводная фраза: «Подобно своим тезкам, Леопольду и Лебу,[76]эта парочка, Леопольд и Лоис, тоже убийцы – убийцы музыки».

Джесси отнюдь не считала себя поклонницей Леопольда и Лоис. Воплощение дурного вкуса, перебродившая ирония Ист-Виллиджа. Ругательная рецензия на них – вот что ей нужно сейчас. Ничто так не поднимает настроение в неудачный день, как это: бездарные выскочки наконец-то получили по носу. Сложив газету поудобнее, она принялась читать.

– Думаешь, ты совсем один, чужой в чужом городе, и вдруг видишь знакомое лицо.

Мужской голос у нее за спиной прозвучал слишком громко и отчетливо, словно человек разговаривал по мобильному. Она даже не оглянулась.

– Джесси! Привет, это я.

Теперь она повернула голову.

Он уже стоял за ее спиной, нависая, высокий и тощий, длинные темные волосы небрежно собраны в хвост на затылке.

– Чарли?

Глупо ухмыляется, будто ждет, что она ему обрадуется.

– Неплохо, – ответил он, хотя никто вроде не спрашивал, как он поживает. – А ты? Я присяду?

– Да, конечно.

Сложил свое длинное тело и опустился на стул. За те два года, что Джесси не видела Чарли Уокера, он не изменился. Сорокалетний мальчишка. Черная футболка, черные джинсы, длинные волосы – студент, да и только. Чарли Уокер, ее бывший муж.

– Как увидел тебя здесь, глаза на лоб полезли от удивления. Мир тесен.

– Ты вернулся в Нью-Йорк?

– Нет, заехал ненадолго. Делаю озвучку на закрытом показе. Работаю на «Файзер»[77]и прочие силы ада.

Хотя Чарли одевался как музыкант, но был звукооператором. Десять лет назад он работал в театре. Технические работники не так эгоцентричны, как актеры, и более приземленны. Какое-то время ей это нравилось. А потом Чарли выяснил, что корпорации платят больше и в срок. Примитивная практичность сожрала его с потрохами, словно волк.

– Мы поехали в «Джэвитс Сентр», рассчитывали получить микшерский пульт, а его привезут только к пяти. Вот я и решил смотаться в эти края, побывать в знакомых местах. Здесь была лучшая греческая кофейня, а теперь вот «Старбакс».

Он пристально смотрел в глаза Джесси. Давняя, ничего не значащая привычка, ею же и привитая. Это она постаралась избавить Чарли от застенчивости: надо прямо глядеть людям в глаза. А он и рад стараться – таращился и на мужчин, и на женщин. Геев, вроде ее брата, это сбивало с толку. Голубые глаза, бледные, словно выцветшая акварель. Сексуален, на ленивый, сдержанный, сонный манер. Женщины так уставали от Чарли, что соглашались лечь с ним в постель.

– Ты по-прежнему с… – начала Джесси. – Прости, забыла ее имя.

– Жюстин. Да-да. Мы купили дом в Трентоне. Недвижимость там дешевая. Мы поженились.

– Вот как? – Странные, противоречивые чувства. Джесси не могла выразить их словами. Только смотрела, прищурившись.

Чарли пожал плечами, захихикал:

– У нас с тобой ничего не вышло, но это не значит, что брак сам по себе плох. Да и расстались мы по-дружески.

– Потому что нам нечего было делить, – вставила Джесси. – Ни денег, ни дома.

Ни иллюзий, ни любви, ни разбитого сердца.

– Да уж, не было даже ночного горшка, – кивнул он и опять захихикал своим противным мультяшным смешком, будто в горле фантики шуршат. – Ладно, ты-то как? Жизнь идет?

– У меня все в порядке. – Надо же, именно в такой паршивый денек наткнуться на бывшего мужа!

– Где работаешь? Все еще пишешь сценарии в… как там его?…

– В театральном клубе Манхэттена? Нет. Это даже не предыдущая – три работы тому назад. – Пена в чашке осела. – Сейчас я личный помощник английского актера, который играет на Бродвее. Слышал такое имя – Генри Льюс?

– Нет. Ты же меня знаешь: все, кто не из «Стартрека», ускользают от моего радара.