Останусь ради нее – все планы к черту полетят, все мысли, все цели.

Любить ее – наказание какое-то. За один миг счастья платишь часами грусти и уныния от призрачного будущего.

Я обещал, что не брошу ее. Обещал, что не отрекусь, как от вещи ненужной. Хотел уберечь от мелкой боли, когда мог, но теперь не знаю, как уберечь от большой, острой и обжигающей.

Маленькая девочка спутала все карты в голове большого и, казалось бы, серьезного мужика.

Должно быть очевидное решение – хочешь быть с Абрамовой, оставайся в Питере, Стеф. Но будущее так уверенно обрисовывается в моей голове видами любимого польского города…

Мы с Дианой специально не встречаемся последние несколько дней. Прикрываюсь тем, что у нее сессия, а я отвлекать не хочу. Виделись последний раз в день после моей защиты – отмечали вдвоем, тихо и по-особенному.

На самом деле, я просто не готов прямо ей ответить на вопрос «Что теперь будет?». Я не знаю ответа. А она спросит, я уверен.

Эти четыре месяца с того дня, как я впервые зашел в аудиторию и увидел ее, изменили меня всего. Я не думал, что ради человека можно иногда и плюнуть на свои принципы, причем плюнуть добровольно, с большим удовольствием. Меня давно уже не пугает, что она студентка. В конце концов, я у нее и пары уже не веду. Она – моя любимая девушка, что гораздо важнее. Гораздо.

Я с таким упоением смотрел все это время, как она старалась меняться. Нет, не насиловала себя, подстраиваясь под другого человека, а именно менялась, училась строить взрослые отношения. Каждый шаг был большой победой для нас обоих. Она столько «себя» вложила в «нас», что я чувствую себя сейчас настоящим идиотом. Потому что не могу сесть и сказать себе: все, Стеф, оставайся здесь, никуда уезжать не нужно.

Наверное, я бы и хотел, но вот так сразу не могу.

Пожалуй, хватит уже общаться сообщениями и смайликами, пора увидеть ее и, смотря в глаза, узнать, чего она ждет от меня.

Тянусь к телефону, собираясь позвонить Абрамовой, но телефон звонит у меня. И это не Диана.

* * *

В экстренных ситуациях мозг умеет думать быстрее, и сейчас я вновь стою на балконе и рассуждаю вместе с дымом. Решение принимается за считанные секунды, ведь после этой новости я не могу спокойно сидеть на месте.

Самый быстрый вариант, с короткой пересадкой в Варшаве, есть только на завтра, в обеденное время. Впрочем, оно и к лучшему – надо же начальство предупредить, взять себе дни без содержания. Вещи собирать не буду, только затолкаю в сумку самое необходимое, все остальное дома есть.

Шестеренки в голове лихорадочно крутятся с мыслями, прерываясь только от громкого сигнала домофона. Я так понимаю, мелкая не выдержала и пришла.

Вот кому больше всех не понравится этот вечер…

Диана

Я запуталась в том, что происходит. Уже несколько дней Стеф общается со мной как-то странно.

«Тебе нужно сдать сессию, я не буду отвлекать», – сказал он, когда я пыталась узнать причину нашего резко изменившегося общения.

Но я с зачетами справляюсь, практика уже закончилась, остались одни документы, курсовая почти завершена. Отвлекать не от чего, а он все равно как-то странно отвечает и даже не предлагает встретиться.

Мне это уже надоело, я хочу понять, в чем дело. Ведь не может он просто так вести себя странно, должна же быть причина?

Может, конечно, он что-то уже придумал насчет того, что делать дальше, после защиты кандидатской, и просто рассказывать не хочет? А что, если он твердо решил свалить, я все равно на это не повлияю, только истерику закачу, за что он так со мной…

В общем, взяла и поехала сама к нему!

Впускает в квартиру, быстро и без особых эмоций целует, тут же отстраняясь, а еще я замечаю, что он в джинсовой куртке. Видимо, на балкон выходил, а сегодня холодно, ветрено, даром что почти июль на дворе. Курил. Вот не может же бросить человек! Курит и курит, пропитываясь этим травящим дымом. Выглядит как-то не очень. Да что с ним такое?

- Стеф, что-то случилось? – спрашиваю напрямую.

- Да.

И все, больше ничего не говорит. Я так и стою в дверях, даже не разуваясь.

Он стягивает с себя куртку, бросая на пуфик в прихожей, но из кармана что-то вылетает. Присаживаюсь на карточки и разглядываю, что это.

Осознание приходит слишком быстро. Я знаю, что представляет собой этот клочок бумаги.

- Когда ты улетаешь? – сглатывая накрывшую меня тревогу, спрашиваю довольно спокойно.

- Завтра в обед.

- Надолго?

- Я не знаю.

Что-то в его лице меня так пугает, что я едва могу выдавить из себя еще хоть слово. К чему такая срочность? Почему он улетает уже завтра? Наверное, поэтому он в последние дни странно вел себя?

Миллион вопросов в голове, а ответов так и нет.

- Но ты же не уедешь просто так? – выдыхаю слова в воздух, разрезавший пустоту между нами.

Не могу поверить в то, что происходит. Руки трясутся, все тело охватывает странное чувство паники, внезапно накрывшей меня своим токсичным облаком.

Стеф наклоняется, поднимает с пола и сжимает в руке распечатанный билет на самолет, так неудачно выпавший из кармана его куртки. Смотрит куда-то мимо меня, не хочет смотреть в глаза, сознательно не создавая этот зрительный контакт. А ведь я так привыкла находить ответы на все вопросы в его взгляде.

Если он улетит завтра, то вряд ли вернётся. Но я ведь знала, что однажды он захочет уехать обратно в свою страну? Я знала. Только верила, что ради меня это можно отложить или отменить…

- Абрамова, чего ты боишься?

Задаёт вопрос так легко и просто, словно ничего не понимает. Не осознает, что мир летит в никуда от этой новости. Обычно я отвечала на такое «ничего не боюсь», но не сегодня.

- Того, что ты не вернёшься обратно, – говорю, все-таки перехватывая его взгляд. Серые глаза Стефа темнеют, обдавая меня несвойственным им холодом.

- А если так, то что? – собирает руки на груди и замыкается от меня этим жестом.

- Ты не понимаешь? Ведь это конец всему…

«Что было между нами», – не могу договорить это вслух, но произношу про себя. Всему тому странному, необъяснимому и нелогичному, делавшему нас такими нереально счастливыми. Мы не просили друг друга у судьбы, но судьба сама решила, как поступить с нами. А сейчас меня словно ударили под дых моими же чувствами.

Стеф вздыхает и говорит:

- Но я ведь и не обещал любви до гроба, так, Абрамова?

Я не могу удержать слёзы. В горле появляется ком, который грозит удушить меня. Плечи трясутся, перед глазами все медленно плывет. Мама всегда говорила, что я умею быть сильной, а Мира считает, что я умею управлять эмоциями.