-Ну конечно! Почему нет?- чуть не стукнув себя в лоб, сообразила я, -Шикарный хит Аллы Пугачёвой "Любовь похожая на сон". И с поводом отлично соотнесётся, и есть где разгуляться.

Я никак не ассоциировала свой вокал с голосом Примадонны, и потому её репертуар даже не возникало мысли использовать. Но эксперименты Димаша, всегда вызывавшие неизменное восхищение, напомнили, что всё вполне возможно.

Рей сперва замахал на меня руками, когда я, горя азартом, прибежала делиться новинкой. Мол, баронесса, сбавьте пыл, нам бы с тем, что есть толково управиться. Но я, как всегда, когда требовалось быть убедительной, просто запела, и рыжий умница и талантище не устоял.

А мы теперь практически поселились в зале, репетируя, как одержимые. Ганнибал благополучно "болел", зализывая раны. Его отсутствие как будто добавило в воздух кислорода. А может так казалось от того, что у меня появился новый преданный слушатель. Леон частенько приходил к нам, занимая неизменно одно и то же место с краю. Его присутствие вдохновляло и более того... стала ловить себя на мысли, что радуюсь появлениям барона.

После памятного инцидента, он стал свободными вечерами приглашать меня побродить по саду.

- Надо же поддерживать полезную легенду. - шутливо заявлял он, брал под руку и вёл по дальним тропинкам.

Это были весьма приятные моменты. У человека с такой богатой биографией всегда имелось, что рассказать. Кроме того, его обращение оставалось неизменно корректным. Опять же, в самом деле, легенда... Хотя, чего уж врать, лично я принимала общество Леона с куда большим энтузиазмом, чем требовалось просто для её поддержания.

Наблюдательная Флёр беззлобно подтрунивала над нашей игрой, намекая на то, что пора прекращать притворяться, а посмотреть друг на друга серьёзно. Я в тон ей отбивалась - говорить о чём-то конкретном было совершенно преждевременно.

Да! Всезнающая подруга, как и предполагалось, всё-таки сдалась и рассказала, о чём умолчала в прошлый раз. По её наблюдениям, у нашей королевы появился поклонник, к которому её величество, кажется, тоже прониклась благосклонностью.

Помните вояку, который присутствовал на аудиенции с Элеонорой. Новый глава службы безопасности, бравый Дорлас сумел тронуть сердце правительницы. Это была добрая весть.

На самом деле, я и сама стала замечать перемены в её поведении. Как и было оговорено, раз в неделю королева приглашала на короткую беседу. Её величество всегда излучала величие и уверенность, но теперь добавилось какое-то спокойствие, расслабленность что ли... Как я могла не сообразить, что вот эта тёплая мягкость появляется в женщине, когда рядом появляется надёжное плечо?

Безусловно, эта связь, если она действительно существует, не вполне, скажем деликатно, равноценна, не может иметь законного развития, но когда это кого останавливало? И зачем? Выйти замуж вдовствующей королеве - весьма сложно исполнимое дело. В нашей истории, например, были преценденты, только счастья в них не случилось.

И что же ей молодой и красивой теперь всю жизнь прозябать одной? Я так за этого Дорласа всеми руками и ногами. Элеонора из тех людей, которые не позволят сердцу решить раньше, чем подумает голова. Да и мне мужик показался правильным. Буду рада, если он теперь снимет с королевы хотя бы часть той ноши, что она несёт на себе. Тандем двух умных людей, имеющих общую цель, способен горы свернуть.

В общем, про всем фронтам события набирали обороты.

Не стану подробно останавливаться на том, что происходило до момента нашего отъезда. Жизнь шла своим чередом. Мы с Леоном продолжали изображать влюблённую пару, получая удовольствие от процесса. Репетиции по плану, встречи с королевой, расцветавшей на глазах, как заброшенный цветок, который, наконец, полили живой водой.

Из всего случившегося - ничего значительного, кроме двух событий, о которых следует упомянуть.

Во-первых, состоялся закрытый суд над матушкой настоятельницей, о чём мне сообщил барон. Точнее, её подвергли тому же испытанию, какое, в своё время прошла я. Тейла успела рассказать о том, что её монастырь - не единственное место, где обосновались сторонники заговора против государства.

Назвала ещё два баронства, но указать точные места дислокации в них самих гнёзд не смогла. Руководили процессом тоже не дураки. Это стало ясно ещё и потому, что старуха из главарей не знала никого. И "сдала" только посредников, с которыми имела дело лично. Информации о первом лице заговора - нисколько. Только имя: какой-то мифический злодей, которого все участники называют Зеддикус, исключительно с придыханием и приставкой "великий".

До приговора настоятельница не дожила. Немолодое сердце не выдержало воздействия эликсира. Но, возможно, такая смерть - более милосердна, чем наказание, которое ей уготовили собратья по вере.

Сухая кочерыжка, которая всё время ошивалась рядом с матушкой - сестра, морившая меня голодом по её указанию, тоже оказалась замешана. Но сразу её не взяли, и вряд ли та дожидается, когда за ней приедут карательные органы. Наверняка ведьмы уже и след простыл. Что ж, искать преступницу не перестанут, а до тех пор, пока не разыщут, ей уготована нелёгкая судьба беглянки. Так что хапнет сейчас изуверка правды жизни и всё равно своё получит.

Вторым же важным происшествием была особая милость, которой меня решила одарить королева. Точнее, была вынуждена, и это давно необходимо было сделать, но её величеству до сих пор было не до таких мелочей. А вот теперь, накануне отъезда срочно требовалось узаконить моё право, собственно, на певческую карьеру.

Лично я об этом вообще не думала. В смысле, что баронессам, оказывается, даже в королевских театрах петь не очень, чтобы пристало. Раз венценосная особа самолично оставила меня здесь - значит всё нормально. Ан нет, не всё так просто. И сама Элеонора в заботах (её можно понять), забыла сделать вовремя всё, как положено, чтобы не возникало лишних вопросов.

Хорошо, что многомудрая Флёр насмелилась напомнить ей, что при собственном дворе такая непотребность ещё может более-менее спокойно восприниматься окружением - подумаешь, прихоть королевы. Устно разрешила и даже настояла. В принципе, никого до сих пор подобное положение дел особо даже не возмутило. Но официальный визит к соседям требует более серьёзного отношения к формальностям.

Поэтому, со всем необходимым пафосом и оглашением на весь мир, мне была дарована бумага под названием "Королевская привилегия", в которой чёрным по белому было прописано, что баронесса Лира Борн, волею её величества получает высочайшее дозволение петь в любом желаемом ей месте.

Прелесть документа состояла ещё и в том, что вот это словосочетание "желаемом ей месте" давало мне право не только выступать где угодно (хоть на центральной площади, хоть в церкви на клиросе, хоть в кибитке Барагунда), но и отказаться от приглашения петь там, где не захочется.

Так вот это событие, как раз вызвало волнение, ибо, как утверждалось возмущёнными свидетелями этакой проявленной благосклонности, сия честь последний раз была оказана во времена последней войны. Там, понятное дело, боевому генералу разрешение выдавалось не на пение, на другую вольность из ряда вон, вроде права не снимать шляпу при короле. Это я условно.