Кровь прилила к вискам. Ударила так, что помутился рассудок. Все исчезло. Осталось только одно желание: узнать, каковы же они на вкус, эти ягоды. Такие ли сладкие, как он себе представлял все это время?

Глухо застонав, он коснулся одной из них кончиком языка. Осторожно лизнул. И девушка содрогнулась всем телом, словно ее ударило молнией. Судорожно выдохнула, сильнее зарываясь пальцами в его волосы.

Он принял это за приглашение. И последняя грань, которая все еще была между ними, рухнула, увлекая за собой все условности и мораль.

Его губы накрыли ее сосок. Вобрали в себя. Нежно сдавили, дразня и лаская одновременно. Язык поигрывал с ним, поглаживал, мял. Второй сосок теребили нетерпеливые пальцы.

– Сладкая… ты такая сладкая, моя госпожа, – услышала Лирин прерывистый шепот между двумя поцелуями.

Но слова почти не дошли до ее сознания.

Ее тело пылало. Плоть пульсировала, истекая влагой от возбуждения. Внутри словно образовалась непонятная пустота, которую хотелось заполнить, во что бы то ни стало. Хотелось почувствовать, как нечто твердое и горячее войдет туда, растягивая и заполняя. И это желание росло с каждой секундой.

Рот Эйхарда накрыл ее губы, ловя сбивчивое дыхание. Жестко, властно, сминая их, подчиняя себе. Его язык заставил ее разжать зубы. Проник внутрь вместе с низким, рычащим стоном. Казалось, мужчина потерял контроль над собой, и все, о чем он способен думать – это женское тело, распластанное по стене.

А Лирин плавилась под дикими ласками левантийца. Не помня себя, прижималась к нему, отвечала на поцелуи, перемежая стоны и вздохи. Она давно забыла, что они находятся в маленькой камере, что в любой момент сюда может кто-то войти. Ей было на это плевать. Только руки Эйхарда. Только его поцелуи. Только биение его сердца – вот что имело значение.

В какой-то момент Эйхард ее отпустил. Поставил на ноги – и отступил.

Обескураженная, находясь как в тумане, Лирин ощутила внезапный холод. Из ее горла вырвалось жалкое хныканье. И в тот же момент мужчина одним движением развернул ее лицом к стене. Жесткие, почти грубые пальцы впились в ее поясницу, заставляя прогнуться, и она подчинилась. Шлепок ладони по мокрой промежности – и Лирин раздвинула ноги. Задрожала и всхлипнула, чувствуя, как мужские пальцы размазывают влагу, раздвигают ее напряженные ягодицы. Она содрогнулась, когда они нырнули в нее, и выгнулась, желая принять их как можно глубже. С губ сорвался глухой, мучительный стон.

– Вот так, моя девочка… вот так, моя госпожа… – прерывистый шепот Эйхарда обжег ее шею, а вслед за этим его зубы прикусили кончик ее уха.

Лирин задрожала, словно от холода. Большой палец Эйхарда, нащупав плотный комочек нервов, закружил по нему, лишая рассудка. Еще два ритмично двигались внутри нее, имитируя акт любви. Потом к ним присоединился и третий.

Напряжение нарастало, грозя поглотить без остатка. Но каждый раз, когда оно должно было вот-вот достигнуть своего апогея, мужчина останавливался, замирал, заставляя девушку разочарованно хныкать.

– Пожалуйста! – не вытерпев, она подалась бедрами назад и застыла, почувствовав, как в ее ягодицы уперлось что-то твердое и горячее. И, судя по размерам, это были вовсе не пальцы.

– Пожалуйста – что?

Мужчина сделал небольшое движение. Головка члена, влажная от смазки, легко скользнула в ложбинку между двух половинок. Уткнулась в испуганно сжавшийся анус. Потом мучительно медленно заскользила вниз, к ноющим складочкам. Девушка застонала.

– Пожалуйста! – повторила она, изгибаясь всем телом. Стараясь насадиться на член.

– Ты божественна, когда просишь…

Его хриплый голос сорвался.

Не помня себя, Эйхард сдавил руками женские бедра, оставляя отпечатки на нежной коже, и его член скользнул в вожделенное тело.

Рассудок померк. Отступил, давая место инстинкту. Все мысли затмило желание – желание брать.

Не помня себя, забыв обо всем, Эйхард с диким рычанием врывался в женскую плоть. Брал. Присваивал. Обладал. С ненасытной жадностью вбивался в нее. Входил до упора, срывая с губ рваные стоны. И она отвечала на каждые его рывок, каждое движение, каждый вздох. Так, словно они были созданы друг для друга…

Когда все закончилось, он ее отпустил. Отступил на пару шагов, молча поправляя шнуровку на коротких штанах и наблюдая за девушкой. Как будто между ними и не было ничего.

Обессиленная, покрытая потом, задыхаясь, точно от быстрого бега, Лирин присела на корточки, сгребла в кучу валявшееся на полу одеяло и дрожащими руками накинула на себя. Закуталась по самые уши. Опустила голову, пряча лицо за рассыпавшимися волосами.

Только что она умирала от наслаждения, извиваясь в мужских руках. А теперь, в этой гнетущей тишине, ей хотелось провалиться сквозь землю. От стыда. От страха. От собственной глупости.

Эйхард стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела. И напряжение, исходившее от него.

– Прости, если сделал больно, – раздался над головой его хриплый голос.

Девушка вздрогнула. Наивная, она ждала от него совсем других слов.

Собравшись с духом, ответила, стараясь придать своему тону холодное равнодушие:

– Ничего. Бывало и хуже.

И тут же мужские руки встряхнули ее за плечи так, что голова бессильно мотнулась.

– Хватит! – услышала она разъяренный шепот. Жесткие пальцы стиснули подбородок, вынуждая поднять голову. – Взгляни на меня. Хватит разыгрывать передо мной госпожу. Я уже понял, это не твое амплуа.

– Что?.. – она растерялась. – Да как ты…

– Не надо, – он оборвал ее оправдания. – Ты не амаррка. Я понял это еще тогда, у тебя в покоях, когда ты пыталась меня выпороть.

– Но… как? – она окончательно растерялась.

– В твоих глазах я увидел угрызения совести. Ты смотрела на меня с состраданием. Ты жалела о том, что сделала, но настоящим амарркам эти чувства незнакомы.

Лирин покачнулась на ослабевших ногах, не зная, что сказать в свое оправдание. Да и надо ли что-то здесь говорить? Обескураженная, раздавленная, она безропотно позволила Эйхарду привлечь себя к его широкой груди. И застыла, слушая, как бьется его сердце.

Тяжелая ладонь левантийца легла на ее затылок, погладила, со всей нежностью, на которую он только был способен. И девушка задрожала. Слезы, так долго сдерживаемые, полились сами собой.

– Тише, не плачь, – не удержавшись, Эйхард поцеловал ее в лоб, как ребенка. – Как тебя зовут на самом деле?

– Л… Лирин…

– Красивое имя. Я о тебе позабочусь.

– Как? – она рассмеялась сквозь слезы, но смех вышел жалким. – Что ты можешь? Снова уйдешь и закроешь меня в этой камере?

– Этот вариант довольно неплох, но вряд ли он тебе подойдет. Нет, у меня есть план немного получше.