Опытный глаз легиты сразу заметил: левантиец, и он тренируется не по приказу, а по собственному желанию. Он настроен участвовать в Играх и победить. Таких, которые несмотря ни на что шли к победе, было очень мало на Тан-Траши, никто из пленных воинов не верил, что, выиграв, получит свободу. Этому же, похоже, было плевать, что думают остальные. У него была цель.

Нахмурившись, Ульнара приложила ладонь ко лбу козырьком и пристальнее вгляделась в мужчину. Что-то в нем показалось ей очень знакомым.

Эйхард ее не видел. Все его внимание было сосредоточено на Эрсаве. И на том, чтобы вернуться в шагран живым и здоровым. Он знал, маленькая госпожа ждет его, она нуждается в нем. Если он проиграет – она тоже умрет. И при мысли об этом, его сердце сжималось, а сквозь зубы рвался бешеный рык.

– Сегодня я буду драть твою курочку, – Эрсав с пошлой ухмылкой сделал бедрами недвусмысленное движение. Эйхард крепче сжал ятаган. – Вчера я ей почти засадил. Такая сладкая! Ум-м-м… Жаль, что ты этого не увидишь!

Эйхард молча следил за его руками. Понимал, Эрсав хочет вывести его из себя, взбесить, чтобы он потерял контроль, допустил ошибку. Но не здесь, не сейчас. Он ему не позволит. Не позволит, чтобы все, о чем говорит этот ублюдок, стало правдой!

Вот Эрсав замахнулся. Сеть хлестнула бывшего центуриона по плечам, зацепилась за шипы на щите, потянула, вынуждая раскрыться. Эйхард отбросил щит, ставший обузой. И в тот же миг резко присел, позволяя трезубцу пролететь над своей головой. Эрсав метил в голову, но промахнулся. Это стало его последней ошибкой.

Левантиец упал на одно колено. Ятаган в его руке описал полукруг в полуметре от земли и, словно нож в разогретое масло, вошел в плоть Эрсава, перерубая кости и сухожилия.

Взвыв, Эрсав повалился навзничь. Из обрубков, в которые превратились его ноги, хлестал поток крови, обагряя песок. Эйхард замер над ним, опустив ятаган. Нужно было добить беднягу, чтобы не мучился, но что-то, похожее на сожаление, остановило разящую руку. – Почему ты остановился? – раздался за спиной женский голос. Голос, который он надеялся никогда не услышать. – Добей его!

На щеке левантийца дернулся нерв.

Не отвечая, он поднял клинок и вонзил его в грудь Эрсава. Тот захрипел, на его губах запузырилась кровь.

Эйхард медленно обернулся.

Бывшая госпожа, бывшая супруга, стояла в пяти шагах от него, привычно поигрывая кнутом. Он узнал ее, несмотря на то, что ее голову закрывал шлем с плюмажем, а блестящая сеть из мелких металлических колец, защищавшая лицо, оставляла открытыми только глаза. И в этих глазах сейчас застыло странное выражение.

– Не ожидала, – хмыкнула Ульнара, быстро беря себя в руки, и шагнула немного ближе. – Думала, твое сердце давно лежит на алтаре Бенгет, а тело сожрали собаки.

– Мне извиниться за то, что я все еще жив? – сухо бросил мужчина, вытирая клинок о штаны.

Она сделала еще пару шагов и оказалась так близко, что он почувствовал исходивший от ее кожи запах масла, которым смазывают мечи и доспехи.

– Узнаю своего Эйхарда. Ты всегда был таким возбуждающе дерзким…

Он перехватил руку, которую она намеревалась положить ему на щеку. Тихо сжал. Их взгляды скрестились, и в глубине глаз Ульнары он прочитал странную смесь. Ожидание, возбуждение, предвкушение. Эта женщина ходила по краю, и получала от этого наслаждение.

– Я не твой Эйхард, – произнес, выделяя каждое слово.

– Но все еще можно исправить. Ты тан, а таны имеют право на особые льготы. Например, на свидание с шейтой. Что ты скажешь на это? Я буду послушной, – она тонко усмехнулась. – Даже позволю меня связать…

Если бы он не знал ее так хорошо, то решил бы, что она безумна. Предлагать интимную встречу мужчине, которого едва не замучила насмерть? Но Эйхард знал, эта женщина слишком хитра, чтобы совершить подобную глупость. Все, что она хочет, это утвердить свою власть над ним.

Он окинул ее изучающим взглядом, отмечая и длинную тунику, и доспехи из серебра, и шлем, почти полностью закрывавший лицо. У девушки, оставленной им в шагране, был точно такой же рост и точно такие же волосы.

План возник моментально.

– У меня уже есть шейта, – обронил, отталкивая ее от себя.

– Неужели? – Ульнара нахмурилась. Внутри что-то неприятно кольнуло. – Кто она? Я хочу знать.

– Можешь даже увидеть. Она ждет в шагране.

Сказал и замолк, выжидательно глядя, заглотит ли рыбка крючок.

Заглотила.

Все-таки легита была женщиной.

Ревнивой и гордой женщиной, которая не способна и мысли допустить, что кто-то есть лучше ее. Какая-то шейта пришла в шагран и имеет ее раба, ее бывшего мужа. И он отдается ей! Хотя сама Ульнара, как не истязала его, не смогла добиться взаимности. Мысль об этом заставила ее бешено зарычать. Сжав кулаки, она толкнула левантийца в плечо.

– Веди! Я хочу на нее посмотреть.

Он коротко усмехнулся и ловким движением воткнул ятаган в песок. Все оказалось так просто.

Их никто не остановил. Кто же остановит верховную распорядительницу? Кое-кто из аскаров обменялся понимающими ухмылками. Им не нужно было долго думать, для чего Ульнара Зинтар забрала с поля одного из лучших бойцов. Судя по жадному блеску в глазах, у легиты на него свои планы.

Они пересекли арену и вошли под каменный портик, в густой тени которого прятался вход в шагран. На воротах висел тяжелый замок. Эйхард искоса огляделся, оценивая обстановку. С этого места отлично просматривалась вся арена, залитая полуденным солнцем, но вот людей, стоявших в тени возле ворот, невозможно было заметить с поля. И, словно по заказу, аскары, оставленные охранять пустой шагран, покинули пост и стояли у края поля, подбадривая соперников громкими криками.

– Подожди, – легита, будто что-то подозревая, остановилась, жестом приказывая замереть. С подозрением оглядела ворота. – Где охрана?

Сверху раздался шорох и посыпался мелкий мусор.

На крыше шаграна кто-то сидел.

Тело легиты превратилось в натянутый лук.

Ульнара вскинула голову. Но предупреждающий крик замер в горле, застыл на губах, оборванный жесткой рукой, закрывшей ей рот. Вторая рука сжала шею. Хрустнули позвонки.

Пару секунд она сучила ногами, вытаращив глаза и силясь что-то сказать. Потом затихла.

Эйхард подхватил тело под руки, не давая ему упасть, и оттащил поближе к воротам. Снял с пояса легиты связку ключей: один из них был от шаграна. Потом глянул наверх. С каменного козырька крыши на него смотрели потрясенные глаза Лирта.

– Спускайся, – Эйхард кивнул мальчишке, – и без звука!

Открыв замок, он распахнул ворота в шагран и втащил труп. Бросил его в первой же камере. Ни сожалений, ни угрызений совести. Эта женщина не вызывала у него ничего, кроме легкой брезгливости. Он был рад, что поставил точку в их отношениях, если это можно было так назвать.