Елизавета заставила своего племянника уделять жене больше внимания, чтобы была «причина» для появления наследника у Екатерины, а ей приказала не противиться этому.

В результате этого заговора Екатерина забеременела два раза подряд, но оба раза случались выкидыши. В третий раз, 20 сентября 1754 года, она родила сына. Её духовник в честь святых Петра и Павла назвал новорожденного наследника Павлом. Имея одновременно мужа и любовника, она, возможно, и сама не знала, кто явился отцом ребёнка. В детстве Павел был так хорош и похож на нее, что Екатерина была убеждена, что его отец – любимый ею человек.

Сразу же после родов сына у Екатерины забрали по приказанию императрицы и унесли, а её оставили на родильном столе без присмотра. Она поняла, что выполнила заказ и более не была нужна, поэтому сама поступила так же. После рождения Павла Екатерина отправила Салтыкова в Швецию с дипломатическим поручением.

Потом она не отрицала своей связи с графом Салтыковым, а в своих «Записках» прямо назвала его отцом своего сына Павла I. Более того, зная, что Павел рвётся к престолу и часто повторяет, что он законный наследник, она объявила устно и письменно, что отец великого князя Павла Петровича – граф Салтыков.

Ретроспектива

Граф Салтыков, любовник Екатерины, происходил из древнего и знатного княжеского рода Салтыковых, который при дворе российских государей был известен с начала XIII века. При московских великих князьях потомки Михаила Игнатьевича Салтыкова (Солтык) давно занимали высокие посты в царском управлении.

Его сын Андрей Михайлович при дворе Василия III имел чин оружничего; его сыновья Яков и Лев были боярами при Иване Грозном. Михаил Михайлович в царствование Федора Иоанновича и Бориса Годунова служил окольничим. Василий Михайлович Салтыков был воеводой, известным с 1518 года участником войны с Великим княжеством Литовским, при защите Опочки отстоял город, убил воеводу Сокола, захватил вражеское знамя, разгромил войска князя Острожского, взяв много пленных, оружия и продовольствия.

В период Смуты он принимал сторону то Лжедмитрия I, то Лжедмитрия II, то царя Василия Шуйского, то выступал против них. Во времена Семибоярщины был главой посольства к Сигизмунду III для избрания на русский престол королевича Владислава Ваза. Измена Михаила Салтыкова в 1611 году вынудила его остаться в Польше, где он и умер в 1618 году.

Его дети под фамилией Солтык остались жить в Литовском княжестве, получили там земли, приняли католическую веру и явились родоначальниками польской фамилии Солтыковых. Вернулись в Россию только его внуки в 1654 году, а любовник Екатерины II Сергей Салтыков, знавший европейские языки, продолжил дипломатическую традицию рода Салтыковых.

В XVII веке боярин Михаил Михайлович и его брат Борис возвысились благодаря матери, подружившейся в монастыре с инокиней Марфой, матерью царя Михаила Феодоровича. Задумав приблизиться к царю и женить его на княжне Марии Долгоруковой, братья Салтыковы оболгали царскую невесту Марию Хлопову, назвав больной неизлечимой болезнью. Мария была сослана на Урал. Но через три месяца после свадьбы царица Мария Долгорукова скончалась, а Михаил Феодорович узнал, что Хлопова была здорова, а братья Салтыковы оклеветали её, сослал в их деревни, а поместья и вотчины передали в казну.

Однако в январе 1684 года род Салтыковых породнился с царствующей династией Романовых: красавица боярышня Прасковья, дочь боярина Фёдора Петровича Салтыкова, была выдана замуж за считавшегося первым царём Иоанна V Алексиевича, царствовавшего совместно с братом по отцу Петром I.

После смерти Иоанна V царь Пётр заботился о семье брата: навещал Прасковью с дочерьми в Измайловском дворце. Затем перевёз их из Измайлова в Петербург, обеспечил европейское образование царевен, выдал замуж Анну и Екатерину за европейских герцогов, а Прасковью за И. И. Дмитриева-Мамонова, предка фаворита Екатерины II Александра Дмитриева-Мамонова.

Среди Салтыковых были генерал-аншефы. Трое Салтыковых служили губернаторами Москвы. Так, в царствование Петра I губернатором Москвы с 1713 по 1716 год был боярин Алексей Салтыков. С 6 марта по 5 октября 1730 года – родной брат царицы Прасковьи Фёдоровны Василий Салтыков, при Екатерине II с 1763 по 1771 год – генерал-фельдмаршал граф Пётр Салтыков, родственник императрицы Анны.

Самым известным представителем этого рода был Николай Иванович Салтыков, попечитель великого князя Павла (Павла I) и руководитель обучения и воспитания великих князей Александра (императора) и Константина Павловичей. Он был сенатором, членом Совета при Высочайшем дворе, президентом Военной коллегии, генерал-фельдмаршалом, а с 1812 по 1816 год председателем Государственного совета и Комитета министров. В 1790 года он граф Российской империи, а в 1814 года князь с титулом светлости. Он привёл к Екатерине её последнего фаворита. Долгоруков писал: «Ни из одной фамилии не было столько бояр, столько фельдмаршалов и столько начальников Москвы, как из Салтыковых».

Поэтому не случайно граф Сергей Салтыков, как представитель этого могущественного аристократического рода, был удостоен внимания великой княгини Екатерины Алексеевны, которая искала опору в императорском дворе. Её отношения с Салтыковым были достойной партией – он соответствовал всем требованиям эпохи.

Свою женскую стратегию – очаровать мужчин, а затем пользоваться их в своих делах Екатерина II объяснила так:

«Я получила от природы великую чувствительность и наружность, если не прекрасную, то во всяком случае привлекательную; я нравилась с первого разу и не употребляла для того никакого искусства и прикрас. Душа моя от природы была до такой степени общительна, что всегда, стоило кому-нибудь пробыть со мною четверть часа, чтобы чувствовать себя совершенно свободным и вести со мною разговор, как будто мы с давних пор знакомы.

По природной снисходительности моей я внушала к себе доверие тем, кто имел со мною дело, потому что всем было известно, что для меня нет ничего приятнее, как действовать с доброжелательностью и самою строгою честностью. Смею сказать (если только позволительно так выразиться о самой себе), что я походила на рыцаря свободы и законности; я имела скорее мужскую, чем женскую душу; но в том ничего не было отталкивающего, потому что с умом и характером мужским соединялась во мне привлекательность весьма любезной женщины. Да простят мне эти слова и выражения моего самолюбия: я употребляю их, считая их истинными и не желая прикрываться ложною скромностью.

Впрочем, самое сочинение это должно показать, правду ли я говорю о моем уме, сердце и характере. Я сказала о том, что я нравилась, стало быть, половина искушения заключалась уже в том самом; вторая половина в подобных случаях естественно следует из самого существа человеческой природы, потому что идти на искушение и подвергнуться ему – очень близко одно от другого. Хотя