– Да, – Вероника оценивающе посмотрела на Лизу. – Жаль. Правда, тебя мне жаль, единственную из всех. Но молчать ты не будешь! Потому что к Ярушке слишком неравнодушна, это прям на расстоянии видно. Но вот в нем я что-то не заметила таких же флюидов.

– Потому что их нет. Он любит другую девчонку, чем-то похожую на тебя. Так что про нас с Ярославом можно будет сказать не классическое «Жили они долго и счастливо…», а просто «Умерли в один день». – Лиза вначале горько усмехнулась, потом, не удержавшись, снова всхлипнула.

Что ответила ей Вероника, она так и не услышала. Просто успела увидеть, как у той шевельнулись губы под грохот сорванной двери и под грохот окна, когда чья-то тень быстро промелькнула за ним на веревке.

Несколько мгновений – и все было кончено!

Вероника билась в руках парней, одетых в камуфляж. Билась так, что ее с трудом удерживали двое хорошо натренированных бойцов. А к Лизе, расталкивая всех остальных, набившихся в эту комнату, кинулся Смоляков:

– Лиза, Лизонька, все хорошо? Ты как?

– Срочно предупреди Ярослава! – успела выдохнуть Лиза, чувствуя, что ей все хуже и хуже. – Он с ее мужем, вдвоем! Срочно!!! – и потеряла сознание.

Очнулась Лиза в знакомой палате. Нет, это было не их отделение, но она довольно часто приезжала сюда, чтобы сдать или забрать пациентов. Реанимация. И знакомые же лица, склонившиеся над столом, на посту.

Сегодня дежурили Женя и Тамара.

– Девчата! – окликнула Лиза шепотом.

Ее услышали и радостно устремились к ее кровати.

– Девчата, вы не знаете, как там дела? Ярослав… Его успели остановить? – был первый Лизин вопрос.

Спросила без особой надежды узнать ответ: ну откуда девчонкам получить такую информацию?

Однако обе дружно закивали:

– Успели, успели! Все хорошо! Это твой усатый псих просил тебе передать, сразу, как ты очнешься!

Лиза с облегчением откинулась на подушку.

Успели! Слава богу! Теперь можно было и о себе подумать.

Тут подбежал Виктор Витальевич, их врач-реаниматолог, проверил показания Лизиного монитора:

– Привет, Лизок! Как самочувствие?

– Да вроде ничего, – Лиза прислушалась к себе. Ощущения были странными, но и только. – Вы что, сумели подобрать антидот?

– Да какой там антидот? – отмахнулся врач. – Мы столько экспресс-анализов провели, но ничего серьезного ни в этой бутылке, ни в крови у тебя не обнаружили. Так, намешано было всякой дряни по мелочи, отчего у тебя в итоге сбой ритма произошел и давление рухнуло. Это могло печально закончиться, если бы тебя к нам вовремя не доставили. Но теперь все в порядке, симптоматику мы сняли. Жить будешь! Только до утра все равно оставлю у нас! Просто ради спокойствия, даже не спорь! Дома у тебя тишина и порядок, так что тебе некуда торопиться.

Торопиться, может, и некуда было, но вот лежать без действия было тошно! Несмотря на то, что Лизу еще не раз заверили в том, что все хорошо! И врач. И следователь, который ненадолго к ней забежал, не дав попутно нагоняя лишь потому, что «лежачего не бьют» – так сам он сказал. И девчонки из ее отделения, Маша с Олей, улучившие момент и тоже заскочившие к Лизе, чтобы отчихвостить ее за то, что так всех перепугала. А попутно еще и расцеловать за то, что выжила. И высказать про охвативший их шок от того, что рядом с Лизой сегодня обнаружили Смолякова.

Этот тип ни в какую не желал ее оставлять, и после того, как его едва ли не силой вытурили из реанимации, прибежал в хирургию за моральной поддержкой – ведь девчонки, в отличие от него, имели свободный доступ в другие отделения.

– Весь мозг нам сегодня вынес! – пожаловалась Маша. – Мы ему уже сообщили о том, что ты очнулась, но он все равно никуда не уехал. Так и караулит тебя в машине, тут, на больничной стоянке. Сказал, что останется до утра, и попросил сообщать ему сразу, если будут еще какие-то новости.

– Он там… один? – осторожно спросила Лиза.

– Один, – удивились вопросу девчонки. – Остальные, надо думать, уже от него получают информацию в режиме онлайн.

– Ну да. – Лиза выдавила улыбку, пытаясь скрыть за ней свою горечь.

Горечь от того, что Ярик тоже был в категории «остальных». Впрочем, он сегодня попросил у нее за это прощения! Перед тем, как готов был пойти на смерть. Но пойти не ради Лизы, а лишь потому, что иначе поступить он в такой ситуации просто не мог.

Эти мысли давили Лизу не переставая. Один раз она погрузилась в сон, скорее всего, еще находясь под действием препаратов. Но когда проснулась, стало еще тяжелее, еще муторнее. Особенно после того, как наступила ночь. И она, поднявшись с постели в выпрошенном у девчонок халате, решила, что хватит занимать их своей болтовней, потому что им еще предстоит до утра продержаться, а силы у них и так на исходе – денек сегодня в реанимации выдался жарким, а Лиза была далеко не единственной пациенткой. Но одна даже мысль о том, чтобы снова вернуться в казенную постель и в соседство с другими пациентами, была для Лизы невыносимой.

Так что она шепнула Тамаре с Женечкой:

– Девчонки, я выйду во двор. Просто подышу. Вы не беспокойтесь, сами же видите, что я уже в норме. Еще немного, и меня можно будет скаковой лошадью наряжать.

– Ладно, иди-иди, – девчонки переглянулись с усмешечкой, заставившей Лизу вспомнить о том, что во дворе она, возможно, найдет себе собеседника. Если только он все-таки не уехал домой.

Не уехал! Сейчас, среди ночи, машин во дворе было немного, и Лиза сразу увидела его «Мазду» с позабавившими ее буквами номеров «Н… ХУ». Она подошла к машине, осторожно заглянула в кабину.

Смоляков дремал, в изнеможении откинувшись на спинку сиденья. Но как только уловил шорох снаружи, так сразу открыл глаза. А когда увидел, кто к нему подошел, резво выскочил из машины:

– Лизонька! Ты!

– Тссс… Тише и давай без рук! – остановила Лиза его попытку обнять ее в порыве чувств.

Тогда он присел перед ней и обхватил ее колени, уткнувшись в них лицом:

– Лизка, я думал, с ума тут сойду! Ты бы только знала, Лизок… люблю я тебя! Как я тебя люблю!

– Ну ладно тебе, прекращай! – Она провела рукой по его макушке, думая о том, что сейчас кто-то из девчонок может ненароком выглянуть в окно. Только не это! Иначе потом вообще всяких слухов не оберешься! – Давай лучше к тебе в машину. А то что-то прохладно. – Лиза и в самом деле поежилась: весенняя ночь была упоительно ароматна, заполнена шелестом молодой листвы и соловьиными трелями, но довольно свежа.

– Конечно! Сейчас!

Миг – и у Лизы на плечах была его ветровка. Потом он проводил ее до дверцы пассажирского сиденья, раскрыл, усадил, откинув спинку:

– Вот. Так нормально? Сейчас печку включу.