И осталась стоять у порога, вначале стесняя Лизу. Но деваться было некуда, и Лиза, быстро справившись с меньшей из проблем, почти забыла про свою надзирательницу, когда принялась усердно тереть над раковиной лицо.

– А теперь в комнату, – скомандовала Вероника, терпеливо дождавшись, когда Лиза закончит. – И, ты уж извини, но придется тебя привязать. Так, для спокойствия. Лучше уж скотчем, чем шокером.

В этом Лиза, недавно успевшая наглядеться и на то, и на другое, была с ней согласна. Так что, повинуясь требованию, села на стул сама, не дожидаясь удара током – все, на что она могла рассчитывать в случае своего сопротивления.

Впрочем, даже свободной, о побеге ей не пришлось бы думать: закрытые окна, закрытые двери, седьмой этаж. И Вероника рядом. Сильная спортивная женщина, с которой разве что мужчина смог бы справиться.

Сейчас, когда Вероника сняла с себя кофту, оставшись в одной легкой майке, Лиза наглядно смогла оценить ее мускулистые плечи и грудь.

– Да, я занимаюсь! – подтвердила Вероника, поймав Лизин взгляд. – Женщина должна быть сильной, чтобы давать отпор мужикам.

– Но Ярослав… – решилась сказать Лиза, – как я поняла, на него ты тоже ополчилась. За что?

– Значит, есть за что. Из последнего – за тот самосуд, который он устроил. Да! Я была рада, что те трое сволочей получили свое! Но при этом дело получило огласку, а я этого не хотела! Это был еще один ад, который мне пришлось пережить. Следствие, суд… А из раннего… Сколько мама из-за него слез пролила! Из-за того, что оставила его бабке! Но ей нас двоих было не поднять, мы и так часто перебивались с хлеба на воду. Так что, если бы она его забрала, когда бабка ее выгоняла, то я могла вообще не появиться на свет.

– Но в этом-то он точно не виноват!

– А он вообще ни в чем не виноват! – взвилась Вероника. – Ни в том, что жил в хоромах с паркетом, в то время как я рисковала ногу сломать в аварийном фонде! Ни в том, что не знал, как это – жевать один сухой хлеб, даже без чая, только с кипятком, потому что заварки не было. Ни в том, что одевался в дорогие вещи, не на рыночном развале купленные! Ни в том, что высшее образование получил!

– Зато ты с мамой жила. С родной мамой, с которой вы, судя по твоим отзывам, были очень близки. А Ярославу, при его внешнем благополучии, досталось не самое счастливое детство, можешь мне поверить.

– Только он все равно своей бабке готов был руки лизать, почти как Туська.

– Он был благодарен воспитавшей его женщине.

– Значит, все-таки было за что?!

Лиза только вздохнула в ответ. С одержимым человеком трудно было спорить. Да и надо ли?

Нет, лучше ее не раздражать. Но и молча сидеть слишком тяжело.

– Что ты со мной собираешься сделать? – спросила она у Вероники.

– Сейчас… сфоткаю тебя и отправлю Ярушке. Мне он тут нужен! А вот когда с ним разберусь, тогда и с тобой решать буду.

– А с ним ты что?.. Вероника, послушай! Если тебе деньги нужны, то он тебе, возможно, вообще все отдаст! Потому что он эти сокровища ненавидит, точно тебе говорю!

– Поздно! Потому что теперь мне мало его сокровищ! Теперь кто-то должен будет ответить еще и за три трупа. И это буду не я! Пусть он еще одну ходку сделает, у него уже есть опыт, – договаривая, сфотографировавшая Лизу Вероника отлучилась из комнаты.

«Ходку ли?!» – эта мысль пронзила Лизу так, что даже испарина выступила на висках.

Ведь Вероника уже пыталась убить Ярослава вчера! Наверняка уже имея при этом какой-то план в голове. А ее, Лизу, свидетельницу, знающую практически все, разве Вероника оставит в живых?! Да, она недавно ее спасла от страшной участи, но это еще ничего не гарантирует в будущем! Так что не стоило размягчаться, проникаясь к своей спасительнице благодарностью! Нет, у той свои планы, свой расчет! Даже если она в какой-то момент и действовала от чистого сердца, повинуясь внезапному порыву.

– На, освежись! – вернувшаяся Вероника поднесла к Лизиным губам горлышко бутылки.

Лиза, у которой от всего пережитого действительно пересохло во рту, с жадностью сделала несколько глотков минералки. Перевела дыхание:

– Спасибо!

– Не за что, – завинтив бутылку, Вероника отставила ее в сторону. – Ярушке я отправила сообщение, он его уже прочитал. Думаю, скоро он будет здесь, строго соблюдая все мои условия. Тогда и побеседуем. По-семейному. Ты ведь теперь слишком многое знаешь о нашей семейке, не так ли? А еще ты имела прямое отношение к старой карге. И даже серьги у нее сумела выманить каким-то чудом. На что я только не была готова недавно, чтобы тебя расспросить, где ты их взяла! А получилось так, что обо всем узнала от Ярушки, без дополнительных усилий. Не поняла лишь одного: как ты добилась от старой ведьмы такого подарка?!

– Никак. Она сама так решила.

– Не смеши! Я никогда в это не поверю! Вот просто так?!

Не просто так, если взять в расчет смоляковскую версию… кстати, где сейчас сам этот пират? Выбрался ли? Наверное, все-таки надо было позволить ему увязаться следом! Но теперь уже поздно жалеть о том, что все так сложилось.

– Просто так, – подтвердила Лиза.

Потом добавила, опасаясь рассердить Веронику:

– Наверное… Но ее тайных мыслей я знать не могу.

– Ну так я тебе сейчас про них расскажу. – Вероника не рассердилась, а наоборот, коротко хохотнула. – Старая ведьма просто пыталась тебя купить! После больницы поняла, наконец, что моложе и здоровей не становится и что вскоре она на хрен никому не будет нужна! Потапову были нужны только деньги, без них он и палец о палец никогда не ударит. Ярушка по наклонной покатился, угодив в каземат. Случайных знакомств старуха, надо думать, опасалась, трясясь за свое добро, с которым рассчитывала даже сдохнуть. А тут – ты! Сестра милосердия! Прямо как по заказу нарисовалась!

– Нет, не по заказу. Все случайно так сложилось, – Лиза вздохнула. – А Устинья Павловна мне казалась совсем другой, я никогда бы и не подумала, какие тайны она скрывает.

– Тайны нечистой совести, старая карга! – почти выплюнула Вероника.

Оглядела Лизу. И вдруг, меняя тон с гневного на сокровенный, принялась говорить о том, как и что они пережили с мамой и отчимом, добрым, но не добычливым человеком. Как, под блеск далеких бабкиных сокровищ и всего, что имел родной отец, когда-то переписавший на свою мать все имущество, они, отчим и мама с дочкой, пытались выбраться из нищеты. Как мама все сильнее сажала печень в своей лаборатории, а отчим – свое здоровье в «горячем цехе» завода, и как саму Веронику нередко дразнили в школе более обеспеченные ребята.

Слушая этот рассказ, Лиза испытывала двойственные чувства. С одной стороны, она не могла не сочувствовать Веронике с ее трудным детством. Но, с другой стороны, понимала, что этот рассказ – не только способ скоротать время, но еще и попытка оправдаться за то, что эта девица собирается сделать теперь, в самом недалеком будущем. Знать бы точно, что она планирует! Уже как-то было бы легче. А может, и нет?