– Да как ты можешь такое говорить?! Ты же знаешь, чтоименно таким я хочу его видеть!

– Тогда не препятствуй ему в этом. Не вынуждай его всюжизнь чувствовать себя другим. Он может таким не быть, если ты не будешь наэтом настаивать.

– О'кей, о'кей, я уже слышала это. Я все поняла. – Врезультате их долгих бесед по телефону между ними установились особые дружескиеотношения, которые позволяли ей сердиться. Она сердилась и раньше, но этовсегда было очень кратковременно. И чаще всего Мэтью был прав.

– Дафна, он будет горд собой, а ты тоже будешьгордиться. Она знала, что это правда.

– Но я понимаю, что сейчас, перед полетом, тебенелегко. Завтра в это время вы оба будете сиять. Не забудь мне позвонить, когдаон прилетит. – На этот раз Мэтью говорил тоном заботливой мамаши.

– Я не забуду. Мы позвоним тебе из аэропорта.

– Я завтра тоже позвоню из Бостона.

И после его звонка для Дафны началось шестичасовое бдение:она поминутно смотрела на часы, садилась у телефона, боясь, что что-нибудьбудет не так, что сломается самолет, или, еще хуже, что во время полета Эндрюне сможет объясниться с окружающими, или что какой-нибудь ребенок обидит его,как это было много лет назад на игровой площадке. Это казалось ужаснонеправильным, что ему теперь предстояло снова столкнуться с миром совершенноодному, и все же, вероятно, так было надо. Видимо, Мэтью действительно былправ, и это была битва Эндрю, которую он должен был выиграть в одиночку, у негобыло право торжествовать победу самому и ни с кем ею не делиться.

– Все о'кей? – Барбара просунула голову в дверькабинета Дафны и увидела, какое напряжение написано на ее лице. – Какиеновости?

– Только та, что он в самолете.

Больше ничего. Барбара кивнула:

– Пообедаешь?

Но Дафна покачала головой. Она не могла есть. Все, о чем онамогла думать, это был Эндрю, летящий к ней из Бостона. Она собиралась ехатьвстречать его в аэропорт одна, а Барбара должна была их ждать дома. Ониорганизовали для него небольшое торжество, с бумажными шляпами, пирогом,шариками и транспарантом: «Мы любим тебя, Эндрю. Добро пожаловать вКалифорнию».

Когда подошло время ехать в аэропорт, Дафна приняла душ,надела бежевые льняные слаксы и белую шелковую блузку, сандалии и белыйшелковый блайзер, который Барбара купила ей на Родео-драйв. Размер был как разее, и сидел он прекрасно. Дафна взяла сумочку и вышла на улицу, а Барбарасмотрела ей вслед. Дафна еще раз обернулась, их взгляды встретились и словнообнялись, и, улыбнувшись, Дафна ушла, а Барбара восхищалась увиденным. В глазахэтой женщины была любовь, которой Барбара завидовала, любовь к ребенку, которыйбыл частью ее души. Какие бы у него ни были проблемы со слухом, он был маленькиммальчиком, и Дафна любила его всем сердцем, готова была всем пожертвовать радинего.

В аэропорту Дафна посмотрела на большое табло прибытия иоблегченно вздохнула. Самолет не опаздывал, и она поспешила к месту выходапассажиров. Ей оставалось ждать еще полчаса, она приехала раньше «просто навсякий случай» и стояла, наблюдая в окно, как садились и взлетали самолеты, ивоспринимала каждую минуту как вечность. И наконец за десять минут до прилетаона пошла в телефонную будку и позвонила Мэтью.

– Долетел благополучно? – В его голосе была улыбка, ноДафна все еще говорила нервозно:

– Самолет прилетит через десять минут. Но я не могувыдержать. Я должна была позвонить тебе.

– Последнее усилие, да? Все будет хорошо, Дафна. Яобещаю.

– Я знаю. Но я вдруг поняла, что не видела его два споловиной месяца. А что, если он изменился? Что, если он меня ненавидит за то,что я здесь? – Она боялась встречи с собственным сыном, но Мэтью знал, что этонормально.

– Он не ненавидит тебя, Дафф. Он тебя любит. Он не могдождаться встречи с тобой. Последние два дня он только об этом и говорил.

– Ты уверен? – Она чувствовала, что нервы у нее сдают.

– Абсолютно. Ну, малышка, потерпи еще чуть-чуть. Онпочти на месте. – Мэтт посмотрел на часы, а она увидела, что люди собираются увыхода. – Еще пять минут.

И вдруг она улыбнулась, почувствовав себя глупо:

– Извини, что я тебе позвонила, я просто такнервничаю...

– Послушай, я бы на твоем месте испытывал то же. Просторасслабься. Знаешь что, можешь не звонить мне, пока не приедете домой. Если небудет звонка, я пойму, что он прибыл благополучно. И не порть себе первыеминуты встречи с ним телефонными звонками.

– О'кей.

И вдруг она увидела самолет, медленно выруливающий с полосы.Ее глаза наполнились слезами, и она не могла больше говорить:

– О Мэтт... я вижу самолет... он уже здесь... досвидания. Она повесила трубку и улыбнулась, чувствуя, что и его переполняютэмоции.

Дафна не отрываясь смотрела, как самолет приблизился к зоневысадки, и схватилась рукой за перила, когда он остановился. И через минуту изнего стали выходить люди: усталого вида бизнесмены с кейсами, пожилые женщины спалочками, фотомодели с папками своих снимков, и ни следа Эндрю. Дафна молчастояла, напряженно вглядываясь в толпу, и вдруг увидела его. Он улыбался и смеялся,держась за руку стюардессы, и вдруг показал на Дафну и сказал почти отчетливо:

– Вот моя мама!

Обливаясь слезами, Дафна кинулась к нему, подхватила его и,зажмурившись, обнимала, а потом отстранила, чтобы он мог прочесть по ее губам.

– Я тебя так сильно люблю!

Он засмеялся от радости и снова обнял ее, а когдаотстранился, шевельнул губами и сказал:

– Я тоже тебя люблю, мама.

Эндрю привел в восторг ожидавший их лимузин, и транспарант,и бассейн, и пирог. Он рассказал Барбаре все о полете, старательно двигаягубами и произнося слова хоть и не совсем четко, но все же вполне понятно длянее. После ужина они все отправились плавать, и наконец он лег спать. Дафна егоукрывала, гладила его светлые волосы и нежно поцеловала в лоб, когда онзасыпал, и в этот вечер она долго смотрела на него, снова спящего поблизости.Эндрю был дома. Только об этом были все ее мысли, и она долго не выходила изкомнаты, а когда вышла, Барбара убирала на кухне остатки пирога.

– У тебя классный малыш, Дафф.

– Я знаю.

Ей трудно было говорить, она улыбнулась Барбаре, но отпережитого волнения на глаза снова навернулись слезы. А потом она пошла вкабинет позвонить Мэтту и, когда он ответил, стала говорить дрожащим голосом:

– Он одолел это, Мэтт... он одолел это!

Дафна пыталась рассказать ему о перелете, но в серединерасплакалась и громко, с облегчением всхлипывала, а он, понимая ее, терпеливождал.