— А еще в нем можно хранить яйца, — предложила свой вариант и Наоми.

— Да, да. Или — это просто идея навскидку — в нем можно жарить курицу.

— И как именно это делать? — Наоми осторожно положила кирпич на комод рядом со стопкой плохо выглаженных рубашек Алекса: она гладила их сегодня утром, плача над собственной неумелостью.

— Сначала разогреваешь духовку…

— В каком положении должен быть регулятор? Если у нас газовая плита?

— Откуда я знаю? Я что, Эскоффье[40]? Хотя вот тебе один совет на все случаи жизни. Тебе будет гораздо проще, если ты все будешь готовить при одной и той же температуре. Лично я предпочитаю шестерку: по-видимому, этот режим хорош для всех блюд. За исключением меренг.

— Меренг?

— Не спрашивай. Я однажды сошла с ума и попыталась в том же режиме испечь торт со взбитыми сливками. Большая ошибка. Мой единственный провал в кулинарии. За всю жизнь.

— Вряд ли я стану готовить…

— Да уж, тебе лучше с этим не связываться. Ита-ак… Устанавливаем регулятор духовки на цифру «шесть». Когда она как следует разогреется — можешь проверить, сунув туда локоть, — положи курицу в кирпич, накрой крышкой, поставь кирпич в духовку, оставь курицу томиться в собственном соку на час или два.

— А потом?

— Потом достань кирпич из духовки. Осмотри его содержимое. Немедленно наклонись над раковиной, потому что у тебя начнется ужасная рвота. Выброси курицу вместе с кирпичом в помойное ведро и пошли своего энергичного юного любовника в китайскую кулинарию. Ах да, кстати! Как поживает наш милый мальчик?

— Алекс?

— Ну а кто же еще, по-твоему? Алекс, разумеется. Сколько еще милых мальчиков мы знаем? Не похоже, чтобы наше общество изобиловало ими. По крайней мере, мне так не кажется. Хотя, может, в твоем распоряжении их целый выводок?

— Да нет, только Алекс. Он в порядке.

На лице Наоми появилось такое изумленное, ошеломленное выражение, что Элли не могла спокойно смотреть на нее. Глаза Наоми были посажены необыкновенно широко. По мнению Элли, это придавало ей вид дурочки и говорило о врожденной тупости. Сжав переносицу двумя пальцами, Элли с облегчением нащупала собственные два глаза, один — непосредственно слева, а другой — непосредственно справа от фамильного носа Шарпов. И еще она утешилась тем, что пусть она не обладает исключительной красотой Наоми, зато у нее был супермозг. В глубине души Элли по-прежнему чувствовала себя серьезно обделенной тем, что ее подруга умудрилась закадрить Алекса Гарви. (Может, Элли тоже стоит завести себе молоденького мальчика?) Отсюда и все эти самооправдания и утешения.

— Как вы тут, обживаетесь потихоньку? — Элли оглядела полную воздуха, скудно обставленную комнату (кровать и комод — вот и все, что в ней было). — Значит, вот где все происходит, да? Вот оно какое, ваше любовное гнездышко.

— Да, обживаемся. — Колкость Наоми решила проигнорировать.

— Так скажи же правду, прошу: он перенес тебя через порог?

— Тебя это не касается.

Наоми взглядом обвела потолок и углы.

— Скажи, Элли, тебе понравилась наша квартира?

— О, она очень изящная.

— Ты имеешь в виду — маленькая? Но для меня это не важно. — Обороняясь, Наоми выдвинула подбородок вперед. Волосы выскользнули из-под ленты и упали ей на лицо. — Для нас двоих она достаточно просторна.

Наоми резко села на кровать, сняла с покрывала пушинку и бросила ее на пол. Она не могла бы — да и не хотела — объяснить Элли, чем именно являлась для нее эта квартира. Это был первый дом в ее жизни, который она могла бы назвать своим. Пусть она не заплатила за него ни пенни, пусть она не умела вести хозяйство, но зато здесь, с Алексом, она не чувствовала себя женщиной на содержании (это чувство стесняло и делало ее чужой и в Сент-Джонсвудсе, и в других местах, заставляло ее бродить по комнатам в поисках чего-то неопределимого). Целенаправленно, настойчиво, Алекс освобождал ее.

Глядя на задумчивую, спокойную Наоми, Элли с удивлением поняла, что слова подруги — вовсе не заблуждение. На ее глазах происходило невообразимое: Наоми Маркхем пускала корни.

— Значит, вы с Алексом абсолютно серьезно решили жить вместе?

— Абсолютно, — ответила Наоми с уверенностью.

— В таком случае, я думаю, тебе следует показать мне всю квартиру. Раз уж вы собираетесь провести здесь не две недели, своди-ка меня на небольшую экскурсию. А потом мы откупорим бутылочку-другую и вспомним старые добрые времена.

— Ладно, пойдем. — Наоми решительно поднялась с кровати, но тут же призналась: — Правда, показывать еще нечего.

Полы почти во всей квартире были голыми. Когда Элли, постучав каблуками по гостиной, одобрительно отозвалась об обстановке, ее слова подхватило гулкое эхо.

— Мы собираемся повесить занавески, — кротко сообщила Наоми, — и положить ковер. Здесь станет уютнее, нам надо только подкопить немного денег. — Она прислонилась к камину и погладила его почти с нежностью. — Сейчас квартиры отделывают в основном в белом цвете, — объяснила она с серьезнейшим выражением лица. — По-видимому, это из-за того, что нейтральные цвета лучше продаются. А люди потом могут вносить в отделку что-то свое. Мы, конечно, тоже этим займемся, как только у нас будут деньги.

— Разумеется, — слабым голосом отозвалась Элли. Да этой женщине цены не было! Где она провела всю свою жизнь? Пришелец с планеты Цог был бы более осведомлен о жизни Британии девяностых годов, чем она.

— Нельзя сказать, что мы совсем без гроша. И я вот-вот получу хорошее предложение через своего агента. Просто мне не хочется соглашаться на что попало, только поэтому я еще не работаю. Конечно, я могла бы начать сниматься для каталогов хоть завтра, но это было бы ужасно с точки зрения дальнейшей карьеры. И, к счастью, выплаты за квартиру не слишком большие. Нам дали специальную рассрочку как покупающим квартиру впервые.

Так вот, значит, как Алекс вел себя с ней. Он вовлекал ее в каждый свой шаг. Квартира, выплаты — все делалось от имени их двоих. Он объяснял ей все формальности и процедуры, делился с ней своими тревогами, обсуждал каждое решение, всегда выслушивал ее мнение. Ради этого Наоми согласна была жить без ковров, среди белых стен, со старой мебелью. И не просто жить, а с радостью. Эту квартиру не будут обставлять высокооплачиваемые дизайнеры, как раньше, не спрашивая о ее вкусах и предпочтениях. И в эту кухню она будет входить хозяйкой, а не так, будто вторглась во владения другой женщины.

— Всю мою жизнь, — сказала Наоми, и эхо придало ее словам особую основательность, особое значение. — Всю мою жизнь от меня откупались. Моя мать и дядя Хью платили огромные деньги, чтобы сбыть меня с рук. Уроки верховой езды. Балет и чечетка. Ораторское искусство. Модельная школа. И знаешь, что я стала делать? Наверное, потому что не знала ничего другого. Я стала искать мужчин, которые относились бы ко мне точно так же. Они платили за мои визиты к косметологам и парикмахерам, за мою одежду, давали мне крышу над головой. Им нравилось, чтобы их видели вместе со мной. Но они никогда не делили со мной свою жизнь. Вот почему все мои так называемые романы так быстро заканчивались.