– Мне хотелось кого-то. Для себя одного. Так же как тебе хотелось заполучить Петрека. Так же я хотел заполучить тебя.

Ах, как все просто! Чертовы дьяволы!

– Кажется, я люблю тебя, – признался он.

– Ты любишь только самого себя, – просветила я его. – А что касается меня, то это исключительно желание мной обладать. Не больше.

Он сильно задумался. В конце концов он посмотрел мне прямо в глаза, довольный тем, что нашел ответ.

– Может, ты и права, – беспечно улыбнулся он. – Но это очень сильное желание обладать. Я никогда такого не чувствовал. Ни к кому в этой реальности…

– Ты понимаешь, что вы убили меня? Отобрали мою жизнь?! Самое главное на свете! – прервала я его.

Мне не хотелось, чтобы он снова очаровал меня. Не сейчас. Лучше уже никогда… Хотя я не могла себе этого пообещать: Белет умел подчинить меня себе.

– Знаю, – он опустил голову, – но сама посмотри. Разве тебе плохо?

– Да, мне плохо. У меня не может быть Петрека, не может быть семьи. Я хочу нормальной жизни. Такие чудеса, – я начертила в воздухе полукруг, – должны быть после смерти. Естественной. Не преждевременной!

– И у кого тут сильное желание обладать? – огрызнулся он.

Я с укором посмотрела на него.

– Прости, – буркнул он, – но ты должна признать, что мы похожи больше, чем ты думала. Мы руководствуемся теми же побуждениями и чувствами.

Я не ответила ему.

– Мы идеально друг другу подходим…

На этот раз он сильно преувеличил, я снова укоризненно посмотрела на него и спросила:

– Почему я? Почему не кто-то еще?

Дьявол посмотрел мне прямо в глаза:

– Выбирал Азазель, не я. Дьяволица должна была быть красивой. Других критериев не было. Это чистая случайность. Азазель питал слабость к Польше, там находятся самые преданные ему последователи, и, хотя самая ярая его секта располагается в Северной Корее, он провел в Польше достаточно много времени. Думаю, именно поэтому он выбрал женщину из этой страны. Почему тебя? Не знаю.

– Может, это из-за Искры? – спросила я.

Он поморщился. Ему явно не хотелось разговаривать об этом со мной. Он отвел взгляд.

– Расскажи мне о ней, – настояла я.

– Не знаю, что взбрело Азазелю в голову, почему он решил убить именно тебя. Искра опасна, обладают ей немногие. Бывает, что она не проявляется у целых поколений. Думаю, поэтому ты умерла. – Он вздохнул. – Азазель настаивает, что он ничего об этом не знал, но он наверняка лжет. Ему это было только на руку, и теперь он притворяется, что понятия об этом не имел. Он знает, что это могло бы потопить Люцифера, и непременно потопит. Вопрос в том, потянет ли он нас за собой…

Он скривился, будто уже видел, как его понизят на еще несколько тысячелетий из-за собственной глупости.

– Что такое эта Искра? – спросила я.

Он не ответил сразу – задумался на довольно долгое время, словно хотел вспомнить все в подробностях.

Гостиная в его доме очень напоминала спальню. Мебель была низкой, буйство красок захватывало дыхание. Турецкие лампы, мозаика на стенах в восточном стиле. Как в одной из сказок «Тысячи и одной ночи» или в гареме султана.

А посередине он. Восточный принц с манящей чувственной улыбкой и обещаниями в золотистых глазах.

– Я знаю далеко не все. Это тайное знание, доступ к которому имеет только Сатана, – сказал он наконец. – Насколько я помню, люди с Искрой рождаются очень редко. Они прямые потомки Адама и Евы.

– Как это? – возразила я. – Ведь все люди являются их потомками.

– Так и есть, но одни больше, а другие меньше, – сказал он.

– Не понимаю… – недовольно пробормотала я.

Теперь он, судя по всему, собирался играть в какие-то глупые загадки. Я тяжело вздохнула. Всегда откладывала чтение Библии на потом – видимо, поступала я не очень мудро. В этом мире все вращалось вокруг нее.

– Послушай. У Адама и Евы было три сына, верно?

– Три? – простонала я. – Не два?

Белет сокрушенно посмотрел на меня:

– И чему они вас учат на этой религии? Разве это не обязательный предмет в польской школе?

– Обязательный, – кивнула я и сменила тему: – Так что с этими сыновьями?

Я не собиралась вступать с ним в дискуссию. На уроках религии мы с моей лучшей подругой играли в точки или в крестики-нолики либо просто болтали о мальчиках. Думаю, это могло оскорбить чувства даже бывшего ангела.

– У них было трое сыновей: Каин, Авель и Сет. Сет родился после убийства Авеля.

Довольная собой, я покивала. Каин убил Авеля – по крайней мере, это я знала и до Белета!

– А откуда, как ты думаешь, они достали своих жен? – спросил дьявол.

Я погрузилась в раздумья. Никогда об этом не думала. И правда… Откуда они достали своих жен?!

– Как видишь, кроме них должен был быть кто-то еще. – Он скривился. – Кроме того, какие были бы генетические дефекты, если столько миллиардов людей происходило бы от одной пары!

Я снова погрузилась в свои мысли. То есть я – прямой потомок Адама и Евы. Ага! Так вот откуда взялась моя аллергия на пыль! Генетический дефект!

Впрочем, нет… объяснять так происхождение всех врожденных заболеваний на свете – это уже притягивание за уши.

– Но вернемся к Искре, – сказал Белет. – Люди, обладающие ей… скажем так, они не прах и не пыль. Они тлеющие угольки. Понимаешь? Это не пламя, то есть ангел, но и не прах, то есть человек. Это что-то между.

– Ну, допустим, я поняла, – ответила я.

– Как у уголька, у тебя есть сила, и ты становишься Искрой. Ты не человек.

Что-то мне подсказывало, что сейчас я услышу, раз я не человек, мое место рядом с ним, а не на Земле рядом с Петреком.

– Искра – это дар творения и разрушения. Сильные эмоции «запускают» этот дар. Ты можешь уничтожать, можешь убивать. Можешь убить даже бессмертного. Мало кто обладает такой силой. Поэтому Азазель так испугался и сбежал. Думал, что ты хотела нас убить.

– Но я не хотела вас убивать, – возразила я.

Хотя, если честно, на секунду я подумала о том, что неплохо было бы устранить их из моей смертной и бессмертной жизни. Однако я бы не стала прибегать к этому.

– Знаю, твои глаза были нормальными, – ответил он.

– Мои глаза?

– Когда ты злилась на меня в прошлый раз за то, что я пытался убить Петра, у твоих глаз пропал ирис. Знак того, что ты используешь Искру. В этот раз этого не было. Ты не была так разгневана. – Он нахмурился. – Тебя больше разозлило то, что я хотел убить его, чем то, что я убил тебя.