Белет шикнул на него, чтобы он заткнулся.

– А в общем, почему взорваться должен только Гданьск? – спросил Азазель сам себя. – Пусть дьяволы разорвут все Труймясто[26]! Ну, подумай об этом, Вики. Представь себе. Разожги свою ярость!

Белет подошел к нему и со всей силы ударил его кулаком по лицу. Азазель с разбитым носом упал на турецкий ковер, заливая его кровью. Несколько шахматных фигур (все белые) выпали из его кармана.

– Прекрати, кретин! – зарычал на него Белет. – Хочешь, чтобы она разрушила города?! Ты свихнулся?!

Я села на низкий диван рядом с их столиком и упала на подушки, расшитые восточными орнаментами. Я злилась. Была в ярости. Но кроме того… Я почувствовала, как по моей щеке сползла слеза. Мне было так грустно!

Я расплакалась. Я одна. И всегда буду одна. Петруша меня не хочет! Я мертва! Моя жизнь была такой короткой! У меня никогда не будет нормальной работы, дома, детей. Я больше не человек.

Однако все это не шло ни в какое сравнение с тем, что Петруша меня не хочет! Я уже не плакала, а рыдала, заливаясь слезами.

– Что? Она плачет? – пробулькал Азазель через сломанный нос. – Почему она плачет? Почему не злится? Почему ничего не разрушает? Где злость, где ярость?

– Радуйся, что она такой не стала! – сказал Белет и опустился на колени у моих ног.

Я плакала, вытирая слезы рукавом блузки.

– Детка, не плачь. Ты же знаешь, что в этом никогда не было никакого смысла. – Он неловко похлопал меня по колену и протянул мне наколдованный носовой платок.

– Зна-а-а-ю, – всхлипнула я.

– И знаешь, что он никогда ничего не чувствовал к тебе…

– Зна-а-а-а-ю, – простонала я еще жалобней.

– И знаешь, что сама ты тоже никогда его не любила. Тебе просто показалось. Ты на самом деле любишь меня.

Я замолчала и резко посмотрела на него:

– А этого я как раз не знаю…

– А я уж подумал, что тебя заело.

Он пытался меня рассмешить, но я продолжила плакать.

– Ну-ну, дорогая, не плачь. – Он взял меня за руку. – Мы еще ничего не сделали. Не плачь. Ты должна понять, что он не твоя собственность. Вы никогда не будете вместе.

Я сердито выдернула руку.

– Вот именно, что мы не будем вместе. Никогда. Из-за тебя! Из-за вас!

– Что? – фыркнул Белет и встал. – Из-за меня? Дорогая, странно, что тебе все еще нужно напоминать об этом, но ты мертва. Понимаешь? У тебя нет тела!

Я поднялась. Больше не плакала.

– Все из-за тебя.

– Из-за меня? – недоверчиво спросил Белет. – ТЫ МЕРТВА! Пора уже это понять!

Ярость вернулась с двойной силой.

– Я мертва, потому что вы меня убили! Я видела, как вы изменили документы в кабинете номер 6! Я была там! Видела вас! ЭТО ВЫ УБИЛИ МЕНЯ!

Белет быстро отошел назад и посмотрел на Азазеля, сидевшего рядом с незаконченной партией в шахматы. Я тоже посмотрела туда, но хитроумного дьявола уже не было. На стене слева от нас исчезал контур его огромных черных ворот.

– Гребаный трус, – пробормотал Белет.

– Вы убили меня, – прошептала я.

– Послушай, успокойся. – Дьявол медленно отступал, чтобы быть как можно дальше от меня.

– Зачем? Почему я? Почему вы не убили кого-то другого? – спросила я.

Дьявол тяжело вздохнул, провел рукой по черным волосам и сел на диван. Больше он не пытался убежать. Сдался.

– Не я тебя выбрал. Это был Азазель.

Я с ненавистью посмотрела на стену, с которой уже давно исчезли его черные врата. Ну, когда-нибудь я доберусь до его задницы!

– Ты даже не представляешь, как скучно в Аду. Я уже больше трех тысяч лет понижен в должности и сижу в Распределении. Азазель недавно вышел на свободу после десяти тысяч лет заключения. Нам немного снесло крышу, а потом у нас появилась гениальная идея, как сломать всю систему изнутри. Никто из нас не хотел оказаться взаперти, но в то же время мы хотели хорошенько повеселиться. Каждый может ошибаться.

Я не перебивала его. Сидела молча, слушая его признания, хотя у меня было свое мнение касаемо их желания повеселиться.

– Азазель всегда хотел править. Вбил себе в голову, что усядется на трон Нижней Аркадии. Сначала я насмехался над ним, но потом увидел в этом открывавшиеся мне возможности. Если бы он был боссом, то я наконец мог бы делать то, что захочу. У нас не было громадных планов – мы всего лишь хотели устроить небольшой беспорядок, вину скинуть на бездарную власть Люцифера и наблюдать из укрытия, как все разваливается. Ты была нужна только для того, чтобы наделать шуму. Нам нужна была новенькая необученная дьяволица, из которой мы могли вылепить, что нам хочется. – Он усмехнулся себе под нос. – Но оказалось, что тобой не так просто манипулировать. Ты слишком сильная. Ну, и обладаешь высокими моральными устоями. Неслыханная в Аду вещь…

– Тогда, в Канцелярии, Азазель сказал, что ты хотел дьяволицу, а он – хаоса, – заметила я.

– Это тоже, – кивнул он. – Мне пришла в голову мысль, что нам бы пригодилась молодая дьяволица, которая потерпела бы несколько крупных неудач. За всех новоприбывших отвечает Люцифер. Абы кто не может стать дьяволицей. Мы представили ему твои поддельные документы, а также шесть разных постановлений, вынесенных независимыми группами, которые, конечно, были под нашим контролем. Люцифер повелся на это и подписал. Затем нужно было подождать, пока ты не наделаешь шуму.

Я скривилась. В этом отношении я их не разочаровала. В конце концов, я зациклилась на преследовании своего убийцы.

– По словам Азазеля, ты не шевелилась, поэтому он начал подстрекать тебя найти твоего убийцу – якобы читая мои мысли, – сказал Белет. – Он манипулировал тобой. Иногда мне кажется, что он манипулировал всеми нами.

Это было вполне возможно. У коварного дьявола к этому были громадные склонности. Я даже не осознавала, что он манипулирует мной, хотя это было очевидно. Каждой совершенной мной ошибке предшествовал разговор с ним.

– Но это Клеопатра часто подавала мне идеи, – пробормотала я.

– Дорогая… они любовники уже лет триста.

Ага… вот почему Клеопатра так быстро узнавала, что Белет рассказывал Азазелю. Что было, конечно, полной ерундой. Изначально это все были придумки Азазеля, а я узнавала о них не потому, что ему было меня жалко, а для того, чтобы я наделала еще больше шуму, пытаясь остановить Белета.

– А ты что с этого поимел? – спросила я.