class="p1">Все привычные принципы разлетаются, как вспугнутый ветром одуванчик, потому что вдруг сердцем понимаешь: кому, к чёрту, нужны эти свобода, самодостаточность и независимость, если они лишают тебя самого важного – любви?!

Забавно – чтобы понять такую простую вещь, пришлось всю свою жизнь перевернуть с ног на голову, отказаться от прошлого, нырнуть в такой тёмный омут неизвестного и нового, что до сих пор страшно.

Но… ничего, теперь у неё есть те, кто её защищает и опекает. Да и сама она кое-что может. Значит, пришло время строить новую жизнь. Может быть, непривычную и непонятную большинству людей, но зато какая она яркая, настоящая!

Да за одну эту ночь не жаль отдать все пустые бесцветные дни прошлого!

Лёша… Жаркий и жадный. Нежный и заботливый. А ещё оказывается, ужасно ревнивый.

Смешной мальчишка!

Сначала, когда дорвался наконец-то до её желанного тела, он, разумеется, ничего вокруг не замечал...

Но, что особенно приятно, не только о себе думал. Ему хотелось, чтобы удовольствие получила в первую очередь Ева. А это ценное качество. Хорош, во всём хорош, что тут сказать!

И лишь немного позже, когда первый голод был утолён, и они, прижавшись друг к другу взмокшими телами, переводили дыхание, чтобы вскоре снова броситься «в пучину безудержных страстей», Лёха скользнул взглядом по её груди и буркнул, отводя взгляд:

– Сними это, а! Бесит!

Ева изумлённо вскинула брови, непроизвольно прикрывая рукой свой сияющий лунным светом амулет.

Он хмуро глянул исподлобья, скривился.

– Не знаю почему. Просто бесит. Как будто спишь с женщиной, на которой чужое обручальное кольцо. Напрягает.

Она ошарашенно моргнула и фыркнула, взъерошив его волосы.

– Лёшка, ты чего? Это же просто защита… И ничего больше!

– Но ведь сейчас она тебе не нужна, – упрямо гнул своё Белов. – Так сними! На время… Если это для тебя действительно «ничего больше», то в чём проблема?

Ева ловко расцепила замочек, и бросила камень на валявшуюся на полу куртку.

Эта странная ревность на пустом месте и его упрямство задели за живое. Стало как-то неприятно.

И даже мелькнула короткой вспышкой мысль, что надо бы проявить характер, не прогибаться, не делать то, что совсем не хочется. Но меньше всего сейчас хотелось тратить время на споры и объяснения.

У них есть, чем заняться, а уступить порой намного проще. Ведь для неё это ничего не значит, а для него – важно. Так отчего бы не сделать приятно? Ведь он только и делает, что доставляет удовольствие ей.

А ладонь Алекса уже спускалась медленно по её плоскому животику всё ниже и ниже, и стало не до амулета Эриха. Сей неприятный момент растворился мгновенно под ненасытными поцелуями Белова.

***

– Ты бы оделась, малыш… – предложил Лёша, скользнув кончиками пальцев по руке от её плеча до запястья.

Просьба удивила, и Ева изумлённо приподняла брови.

– Нет, мне очень нравится… – усмехнулся он игриво. – Я бы на тебя голенькую смотрел круглосуточно. Но здесь холодно. Не хочу, чтобы ты простудилась…

Всё-таки он – чудо! И ей невероятно повезло. И неважно, что будет дальше…

Ева склонилась к его губам, поцеловала коротко и, растерянно оглядевшись, принялась собирать размётанные вокруг вещи. Покосившись на Алекса, всё-таки вернула на законное место амулет. Может, здесь и безопасно, но так как-то спокойнее.

Куртка, джинсы…

Наконец, в руки попался бюстгальтер. Прикрыв чёрными кружевами маленькую грудь, Ева придвинулась ближе, бросила через плечо:

– Застегни, пожалуйста!

Тёплые пальцы коснулись спины, ловко справились с крючками.

Но ещё через мгновение Лёша обвил её талию руками, притянул к себе, целуя в шею. Трепетные мурашки сразу побежали по всему телу.

– Ви-и-и-т-а-а-а… – шепнул он, зарывшись лицом в волосы. – Я тебя люблю. Знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, что это не по уставу, но мне наплевать! Знаю, что Эрих мне за это башку оторвёт, но мне наплевать! Знаю, что если с тобой случится что-нибудь, у меня крышу сорвёт, но мне наплевать. Знаю, что так нельзя, но мне наплевать! Я не могу пообещать, что у нас всё будет «долго и счастливо»… Знаю – не будет. Ты только всегда помни, что я тебе сейчас сказал. Что мне на всё и на всех наплевать! А тебя я люблю…

Глаза защипало мгновенно.

– Это самое странное и самое красивое из всех признаний в любви, какие только можно вообразить…

Она судорожно вздохнула, заёрзала в его руках, разворачиваясь – хотела видеть глаза.

Глаза были грустные и счастливые одновременно.

– Давай не будем гадать, что там будет! Всё так спонтанно, быстро! Но ты для меня... Ты… Понимаешь? Я без тебя теперь не смогу… – от переполнивших сердце чувств из глаз всё-таки потекли слёзы.

– И не надо без меня, малыш, не надо! – он целовал её солёные щеки и мокрые ресницы. – Ты моя, только моя! Никому не позволю между нами встать, слышишь, никому! Обещаю.

***

– Курица или рыба?

– Что? – прыснула в кулак Ева.

Лёха выглянул из-за дверки холодильника и продемонстрировал две железные банки.

– Тут есть куриный паштет и… видимо, это тунец. Ты что хочешь?

– Бери, что хочешь ты, а мне хватит сыра, – улыбнулась она, старательно размазывая белую массу творожного сыра по хрустящим хлебцам и выкладывая бутерброды красивым рядком на пластиковую тарелочку.

– А ты, значит, не голодна? Я из тебя ещё не все соки выжал? – долетело издали. – Ну, заяц, погоди! Вот сейчас перекусим, и держись! Малыш, тут ещё есть кукуруза и оливки… Но это я не люблю.

– О, оливки! – подпрыгнула Ева. – Тащи сюда!

Лёха вернулся с тремя консервными банками.

Хмыкнул насмешливо:

– Фу… Оливки! Как можно эту гадость есть?

– Что ты понимаешь! – Ева, смеясь, выдернула из его рук заветную упаковку. – Это божественно! А ты до них просто ещё не дорос…

Лёха приземлился напротив, улыбнулся влюблённо.

– А ты у меня хозяюшка!

Ева вернула ему улыбку.

– Погоди, сейчас ещё с паштетом специально для тебя сделаю!

Как же это здорово, сидеть вот так вдвоём, завтракать, дурачиться…

Скольких важных и классных вещей ты себя лишила, Ева, погрязнув в привычном и безопасном одиночестве!

– Так… – снова подскочил Белов. – Пиво ты, говоришь, не хочешь. Сейчас поищу чай или кофе. Чайник я там видел, значит, где-то есть чай…

Дойти до кухонной зоны Алекс не успел. Какой-то новый посторонний