Вард неохотно согласился. Однако у него появилась прекраснаявозможность поговорить с сыном, и он пригласил его зайти.

– Как ты думаешь, Лай, Джон не педераст? – с местав карьер спросил Вард.

Лайонел терпеть не мог этого слова и с трудом сдержался,чтобы не ринуться на защиту друга.

– Бог с тобой, с чего ты взял? Вард улыбнулся.

– Ты реагируешь прямо как твоя матушка. Я ее тоже обэтом спросил. – Он посерьезнел. – Он чудно выглядит и без концабубнит про свои декорации.

– Но это смешно. Разве только гомосексуалистызанимаются декорациями?

– Нет, конечно, но будь осторожнее и смотри, чтобы он ктебе не приставал. А если заметишь что-то странное, выкидывай его к чертям издома. Ты ничем ему не обязан.

Впервые в жизни Лайонел боролся с собой – сейчас он могударить отца. Но сумел сохранить спокойствие и ничем не выдать себя. По дорогедомой он гнал со скоростью восемьдесят миль в час. Ему хотелось убитького-нибудь и больше всего – отца. Приехав, он изо всех сил хлопнул входнойдверью, потом – дверью своей комнаты и заперся. Соседи никогда не видели его втаком состоянии и были потрясены. Джон зашел к себе, тоже заперся и черезванную, соединявшую их комнаты, торопливо вошел к Лайонелу.

– Что случилось, любимый?

Лайонел пылающими глазами взглянул на Джона и признал, чтоДжон действительно становится похожим на гомика, несмотря на хорошо развитоемускулистое тело. Его лицо было не по-мужски гладким и чистым, как-то не такпричесаны волосы, на нем была идеально сшитая, слишком стильная, слишкомаккуратная одежда. Но он любил мальчика, его талант, его теплое сердце – Джонотдавался ему и телом, и душой. Он любил в нем все, и если бы это была девушка,они бы давно объявили о помолвке, и никто бы не удивился. Но Джон не девушка, ипотому его называли педерастом.

– Что случилось? – повторил Джон и сел в кресло,ожидая ответа.

– Ничего. Я не хочу говорить об этом. Джон спокойнопосмотрел в потолок, потом перевел взгляд на друга.

– Глупо. Почему бы не облегчить душу? – Внезапноон заподозрил, что тут есть какая-то связь с ним. – Я что-то не таксделал, Лай? – Он заволновался, чувствуя, как больно его другу.

Лайонел подошел к Джону, коснулся его щеки.

– Нет… Ты здесь ни при чем… Это не имеет к тебе отношения. –Но это было напрямую связано с Джоном, и Лай не мог найти нужных слов. –Ничего страшного, просто отец разозлился на меня.

– Он говорил про нас? – Вчера он поймал на себелюбопытный взгляд Варда. – Может быть, догадался?

Лайонел хотел увильнуть, но Джон не отступал.

– Возможно. По-моему, он что-то чувствует…

– А ты что ответил? – забеспокоился Джон. ВдругВард скажет что-то Уэлсам? Этого нельзя допустить! А если его арестуют? Вышлюткуда-то… или… страшно подумать. Но Лайонел поцеловал его в шею и спокойнозаговорил. Он разделял тревогу друга.

– Расслабься. Он сказал просто так, абстрактно. Онничего не знает.

На глаза Джона навернулись слезы.

– Ты хочешь, чтобы я уехал?

– Нет! – почти закричал Лайонел. – Во всякомслучае, пока я сам не уеду. Но я и не собираюсь.

– А как ты думаешь, твой отец скажет что-нибудь моему?

– Перестань сходить с ума. Он просто прощупывал почву излился на меня. Еще не конец света.

Чтобы успокоить отца, Лайонел поехал с ним в Алабамупосмотреть на игру Грега, и это был самый скучный уик-энд в его жизни. Онненавидел футбол, как и Джон, и ему не о чем было говорить с отцом. Хуже того,после моментов болезненного молчания Вард вдруг впадал в неистовство, наблюдаяза игрой. Когда один из лучших игроков получил травму, тренер выпустил вместонего Грега, и тот забил гол за две с половиной минуты до конца матча, чемпринес победу команде. Вард был счастлив, Лайонел изо всех сил изображалвосторг, но получалось неискренне.

По дороге домой Лай попытался объяснить отцу, что за фильмон сейчас делает. Но как он сам ощущал себя пришельцем с другой планеты, глядяна игру Грега, так и отец, слушая описание последнего авангардистского фильма,чувствовал себя не в своей тарелке.

– Ты действительно думаешь, что сможешь на чем-топодобном делать деньги?

Лайонел оторопело посмотрел на него. Такой цели он никогдане ставил, просто пытался довести язык кино до совершенства. При чем тутденьги? Есть вещи гораздо важнее. И мужчины уставились друг на друга, будучиабсолютно убеждены, что его визави – полный идиот, и лишь положение обязываетсоблюдать приличия. И для отца, и для сына поездка оказалась страшнонапряженной, и оба с облегчением увидели Фэй, встречавшую их в аэропорту. Вардбез конца твердил о замечательном голе Грега и сокрушался, что она не смотрелаигру по телевизору. А по отчаянному взгляду Лайонела Фэй поняла – он ни секундыбольше этого не вынесет, и мысленно улыбнулась, слишком хорошо зная, какие ониразные – сын и отец. Но она любила их обоих. И младшего сына, и девочек… Но ужочень они не похожи, и каждому от нее нужно свое.

Сперва Фэй завезла домой Варда, пообещав подбросить сына ивернуться сразу же, чтобы немного выпить с мужем. У нее появилась возможностьуделить несколько минут старшему сыну.

– Ну что, было ужасно, милый? – Фэй с улыбкойвзглянула на него, а Лай, застонав, откинулся на сиденье. Никогда еще он так неуставал. Это все равно, что попасть на другую планету – весь уик-энд говоритьна чужом языке.

Фэй подумала, от того ли это, что спорт так скучен ему, илиот необходимости изображать безумный интерес, но уточнять не стала.

– Бедняжка. А как Грег?

– Как всегда.

Ей ничего не надо было объяснять, она понимала, как мало убратьев общего, иногда невозможно поверить, что оба – ее сыновья. Потом Фэйспросила о том, что не давало ей покоя все выходные:

– Отец говорил с тобой о Джоне?

Лицо Лайонела напряглось, он выпрямился.

– Нет, а что? Он что-то тебе сказал?

Лай поймал взгляд матери и понял, что она обо всемдогадалась. Интересно, что она думает по этому поводу?

– Тебе надо быть осторожнее, Лай.

– Я и так осторожен, мама.

Он казался совсем юным, и ее сердце защемило от любви кнему.

– Ты в него влюблен? – напрямик спросила Фэй. И онсерьезно кивнул.

– Да.

– Тогда оба будьте настороже. А Уэлсы знают о Джонс?

Лайонел покачал головой. И Фэй, возвращаясь одна домой,почувствовала, как по спине ползет страх. Однажды все выйдет наружу, и многимне поздоровится. Джону… Лайонелу… Уэлсам… Варду… Вообще-то она не слишкомбеспокоилась о Джоне и его семье, хотя они ей нравились, но ее охватывал ужаспри мысли о том, как поведет себя Вард. А Лайонел? Она подумала, что Лайонелвыдержит шторм, он уже взрослый и подсознательно готовил себя к столкновениям,и не только с отцом – со всеми. Лайонел не из тех, кто всю жизнь станетпрятаться. Больше всего Фэй волновал Вард. Это убьет его. Но она ничего немогла сделать. Лайонел пообещал держаться осмотрительнее… В то время, когда онапредавалась мучительным размышлениям, ее сын запер дверь своей спальни и тихоцеловал Джона, истосковавшись по нему за этот кошмарный уик-энд.