– Он тогда вернулся от тебя, Лиска, и хотел сбежать, чтобы ты не потеряла голову от него окончательно. И отпустил меня... Но я не ушла.

– Почему? - Глеб чуть не подпрыгнул на месте от возмущения.

– Я испугалась, что когда вернусь мне никто не поверит, что я была в его плену. Все подумали бы, что это мой очередной сдвиг. Ещё боялась, что снова буду вести себя как агрессивная депрессивная сволочь, и снова испорчу наши отношения, - взглянула я на Глеба. – И мне не хотелось, чтобы он избежал наказания. Я надеялась убедить его сдаться и проконтролировать, чтобы он не лез к тебе, - перевела взгляд на Алису, – но в этом моменте я проиграла. Так не хотелось, чтобы вы сближались, и ты потом... В общем, чтобы всё вышло так, как вышло в итоге.

Хлыстов молча покинул комнату, и мне показалось, что это, возможно, конец. Не хотелось, чтобы он так сильно клял Роберта, но теперь вышло так, что Алиса будет жалеть о том, что отвергла его, раз он не был таким уж жестоким. Но я не смогла врать, даже во благо. 

– Кать, что мне делать? - схватившись за меня, как беззащитный ребёнок, спросила Алиса.

– Лисёнок... Я не знаю. Не знаю, - я гладила Алису по голове, и обнимала, пока она переживала свою самую горькую утрату. Жизнь никогда не щадит хороших девочек.

Я решила, что не буду трусихой, и не смотря на то, что вероятнее всего, Глеб не станет со мной разговаривать, отправилась выяснять отношения. Когда я вышла из общаги, то уже настроилась бежать на остановку, но меня окликнули.

– Катя! - я обернулась, и увидела Глеба возле машины на парковке. Он не уехал. Надо же. – Куда ты собралась?

– К тебе. Я думала, ты уехал, - неловко подошла ближе, но совсем близко не решилась.

– Ты боишься меня, что ли? - спросил Глеб, и казалось, что он уже успокоился.

– Не знаю... Можно ли мне подходить к тебе.

– Снежинка, - вздохнул Хлыстов, сам приблизился ко мне и с нежностью обнял. Я растерянно ответила ему. 

– Прости меня... Наверное, не получится совсем не разочаровывать тебя.

– Мне было очень плохо и страшно за тебя. Да, я злюсь из-за того, что это могло длиться не так долго, и всё из-за твоего решения... - медленно, будто устало, проговорил Хлыстов. – Но ещё я люблю тебя настолько, что могу рассмотреть в этом логику и твоё старание ради нас. Если это действительно было нужно, чтобы ты почувствовала себя лучше и смогла отпустить свои переживания, боль и обиды, то хрен с моими нервами... Твои мне важнее. Но будешь должна.

– И всё-таки, ты самый лучший. Немного странно, что ты так быстро передумал, но меня всё устраивает, - насмешливо пробормотала я в грудь Хлыстова, и он усмехнулся.

– Моя маленькая колючка. Скажи... Ты действительно так переживаешь из-за смерти Алиева?

– Не так сильно, как Алиса... Возможно, я больше из-за неё и переживаю. Но Алиев... Я не оправдываю его, хотя он и не был монстром, но я немного привыкла к нему, как к непутёвому родственнику, за которого стыдно, но и помочь всё равно хочется.

– Стокгольмский синдром в действии... Ладно, я не хочу, чтобы мы ругались из-за этого. Поехали домой, нужно отдохнуть после стресса. Всё-таки, это наша первая ссора после такого долгого перерыва, - вздохнул Глеб, и мы сели в машину.

– Какой отдых? Мы ведь ещё не решили окончательно, кого будем приглашать на свадьбу. Или ты всё ещё надеешься, что статус мужа тебе не грозит? - припомнила я ему давние слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты пьёшь какие-то витамины для памяти? 

– Нет, просто я люблю подмечать такие моменты, когда люди сначала железобетонно утверждают, что всё случится так, и никак иначе, а потом вляпываются в прямо противоположное, - надменно ухмыльнулась я, поправляя макияж перед зеркальцем.

– Моя ты психологиня. Впредь, буду осторожнее с высказываниями, раз ты держишь ушки востро.

– И не только ушки, - я чмокнула Хлыстова в щёку, пока прогревался двигатель, но он резко повернул голову и поймал мои губы.

Все были уверены, что я беременна. Какие дураки женятся в декабре, когда на улице вместо снега была грязь и слякоть? Мы. Наша любовь не терпела отлагательств до лучшего времени года, поэтому в этот хмурый зимний день, я приводила себя в порядок в комнате общаги с помощью Алисы.

– Почему он будет забирать тебя отсюда? - спросила она, зашнуровывая моё платье. 

– А откуда? От тётки что ли? - удивилась я, тем более, что тётка и так приехала со всей своей семьёй.

– Да, что-то я глупость сморозила, - Алиса теперь всегда была угрюмой, заторможенной и будто бы сонной. – Сильно нервничаешь?

– Непонятно... Я счастлива, но так не хочу всеобщего внимания, возгласов и всяких "горько". На чужих свадьбах мне хотелось сквозь землю провалиться в такие моменты. Не люблю эту показуху...

– А ты не слушай. Не обращай внимание... Просто смотри на Георгича, и представляй, что больше никого нет, - немного улыбнулась Алиса, пожав мои плечи.

– Ты будешь с Антоном? - спросила я.

Как оказалось, за время моего отсутствия, сынок нашего любимого ректора внезапно вернулся в жизнь Алисы, и снова воспылал к ней чувствами.

– Мы договорились, что да, - печально ответила она, и было ясно, что теперь он оказался совершенно неуместным для неё. Но Алисе необходимо отвлечься.

– Помнишь, как тебе было грустно оттого, что он оставил записку и исчез? Помнишь, как вспоминала о нём, и мечтала, что когда-нибудь вы встретитесь? Он ведь нравился тебе.

– Помню, - она опустила лицо, и кажется начинала плакать. Прошло почти три месяца с момента смерти Роба, но вероятно, для неё ничего не изменилось.

– А теперь он здесь. Рядом. И всё ещё любит тебя. Может, подаришь ему шанс? - улыбнулась я, смахнув слезинку с её щеки.

– Может. Разве есть выбор?

– Конечно. Если не хочешь, не дари. Начни новую жизнь, без прошлых воспоминаний.

– Это невозможно. Я никогда не буду счастлива... Посвящу себя науке, и умру лет в сорок.

– Наивная. До сорока ты не успеешь насладиться наукой. Оно и к лучшему. Я не хочу так рано остаться без подруги. Без лучшей подруги, - тепло произнесла я, погладив её по волосам.