– Думаю, не останется. Я отделалась лёгким испугом. Многое переосмыслила. Так что, это было на пользу, - почему я так холодно говорила? Нужно обнять его, но этот внутренний барьер был непреодолим.

– Тебя держал в плену чокнутый маньяк! Какая может быть польза от этого? - раздражённо прошипел Хлыстов, и я стала понимать, что он всё-таки неравнодушен.

– Успокойся. Он вовсе не чокнутый. И как бы то не было... Я поняла, что жизнь это не игра, а любовь – не шутка. Мне было плевать на себя, и из-за этого могла пострадать та девчонка, которую я чуть не сбила. Сначала я изменилась, после несчастной любви, но когда потеряла родителей, то вообще двинулась. Вела себя, словно мне было нечего терять. Будто дальше жить не обязательно, и можно рисковать, рушить, и вообще свести всё к полнейшей катастрофе. Это было ужасно и мои родители мной бы не гордились... А то, что было между нами... Мои игры вели только к разрушению, и на самом деле, мне хотелось стать нормальной, но я не верила тебе. Я поступала жестоко. Хоть ты и сам не видел тогда во мне что-то, кроме интрижки, но я всё равно перегнула палку. Мне очень жаль. Прости.

– Нет... - мне стало больно от этого маленького слова. Неужели не простит? Говорил ведь, что готов через всё переступить.

– Понятно. Ну что же... На коленях умолять о прощении не буду, - прошлая гордячка вдруг показала свои зубки. Видимо, мало времени уделила переосмыслению. Хлыстов улыбнулся краешком губ.

– А вот и снова ты. Нет – в смысле, что ты не права. Я очень скоро перестал видеть в тебе просто интрижку. Я надеялся, что ты скоро наиграешься, и мы просто будем вместе без всяких моральных истязаний и заморочек. Но ты всё так закрутила. Еще и измены себе приписала, которых не было. Вот кто так делает? - он устало улыбнулся, и взял меня за руку. Я схватилась за него в ответ. – Ты садистка, Аникеева. Мне было страшно видеть, как ты кайфуешь, доводя меня до нервных припадков. Но я простил. Ещё и подруга твоя за тебя ходатайствовала.

– Алиса?

– Да, она нашла твой дневник и рассказала мне правду. Хотя, я и без этого не верил, что ты способна на подобное, ещё и с нашим общим врагом Мишей.

– Она в порядке?

– Наверное. Я слышал, что она сотрудничала с полицией против Алиева. Алиса мне позвонила, когда тебя увезли на скорой из его дома.

– Как ты? - я забрала свою ладонь из его руки и провела ею по щеке Глеба.

– Было хреново. Ты представить себе не можешь, насколько, - главное, чтобы он не узнал, что я могла вернуться ещё в январе. Он этого точно не поймёт... – Снежинка, я люблю тебя, и если бы с тобой в итоге что-то случилось, я не простил бы себе нашу ссору... Все наши ссоры. Поэтому, больше не хочу тянуть время, и если ты правда меня любишь, то давай будем жить вместе, желательно на законных основаниях. А если нет, то прости меня, если я что-то сделал не так... Прости за то, как я вёл себя в начале, как постоянно подчёркивал, что между нами только секс. Я бывал мерзким с тобой, и не удивительно, что ты мне не верила. В любом случае, что бы ты не ответила, я ужасно счастлив уже только потому, что ты жива.

От одной мысли, что мы можем сейчас не остаться вместе, а разойтись навсегда, окатило жаром и горечью. Я накрылась одеялом с головой, чтобы он не увидел, как я заплакала. Вот идиотка... Зачем было так себя вести? Почему я была такой дурой? Мне будет стыдно ещё очень долго, но теперь я ни за что не потеряю Глеба. Он стянул с меня одеяло, и крепко обнял.

– Катюша, всё хорошо, не плачь... Или ты расстроилась, что я коньки не отбросил от горя? Думала вернёшься, дядя Глеб крякнул, можно и для себя теперь пожить, - Хлыстов шутливо говорил какую-то ересь, пока я не перебила его.

– Я согласна, - пробормотала я, подняла голову, и взяла в ладони его лицо, не прекращая плакать. – Я люблю тебя. Давно. Влюбилась, ещё когда думала, что презираю. Выводила тебя от отчаяния, что ты никогда не увидишь во мне девушку, которой можно дорожить... С самого первого дня, я принадлежала только тебе, постоянно скучала и мечтала, что ты полюбишь меня. Но не верила в это. Не верила, что умеешь. Поэтому старалась вести себя так, чтобы ты не увидел мою слабость перед тобой. Прости...

– Ты всё сделала правильно, - улыбнулся Глеб и поцеловал меня в кончик носа. – До четвёртого курса, конечно. Мне было полезно побегать за тобой, и научиться думать о ком-то, кроме себя. Если бы ты была милой и покорной, то вряд ли бы всё получилось, потому что такой зажравшийся гад, как я, мог и не заинтересоваться. А так... У тебя получилось держать меня в напряжении. Порой я испытывал невероятный азарт, приручая такую разъяренную тигрицу, - наконец, я рассмеялась и игриво толкнула его в плечо, но Хлыстов перехватил мою руку и снова обнял. – Какая же красивая улыбка у моей маленькой снежинки.

Мы прилегли вместе на больничную койку, и я положила голову на его плечо.

– Я не могла быть милой... Мне казалось, что я ненавижу всех и вся, живу просто потому, что так нужно. И когда мы познакомились, то я решила развлечься, захотела проверить, могу ли соблазнить такого, как ты. Меня редко кто-то клеил, и тут взрослый мужчина просто подошёл и заговорил со мной не как с ребёнком, а как с желанным объектом. Но немного позже, поняла, что просто хочу тебя проучить. И, возможно, не только тебя...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И его в моём лице? - вероятность того, что он мыслит в правильном направлении, заставила меня разволноваться.

– Что?

– Хотела отомстить этому задроту через меня? Мол, все мы одинаковые преподы-бабники.

– Да... Я думала, что в любом случае ты заслужил это, потому что обидел таких же девчонок, как я. И так же, как он... Я была обижена, хотела куда-то это выплеснуть. Ещё меня так возмутило твоё похабное отношение, и то, что ты вот так просто мог приставать ко мне, хватать и лапать, а потом крутить у виска и исчезать. Тебя будто не пугала вероятность, что я не соглашусь на связь с тобой. И это было так обидно. Когда мы переспали, я так злилась на себя... Из-за чувства, что нужна тебе, хотя это был просто секс. Пустой и неважный. Я не знала, что ты можешь быть добрым.

– Как ты не лопнула от такого количества эмоций. Даже не могу сказать, что всё действительно было так с моей стороны. С тобой я всегда буду добрым. Обещаю. Никому не дам в обиду, и не обижу сам, снежинка... Но почему ты не запретила мне называть тебя так?