Этот состоит из многих частей, небольших частей, короткометражных фильмов. Первый называется «Трахая мою жену». Я включаю его. Мужчина держит камеру – лица не видно. Женщина светловолосая, старше той, предыдущей женщины, тушь наложена очень тщательно.

Как мне сказать, как мне сказать, как мне сказать…

Я не слышу его. Смотрю снова на упаковку от диска. «Трахая мою жену». Смысл названия ускользает. Мужчину я не слышу. Только ее голос, окрашенный отчаянием.

Как мне сказать, как мне сказать, как мне сказать…

Не хочу больше ее слушать. Отключаю звук.

Как мне сказать, как мне сказать, как мне сказать…

Выключаю плеер. Телевизор мигнул – новости. Светловолосая женщина мрачно глядит на телезрителей. За ее левым плечом, словно нашептывающий бес, – изображение бомбы: разносит в прах пиксели, из которых состоит. Я возвращаю звук.

– Взрыв в Турции, – говорит она. – Предупреждаем: следующие кадры могут…

Я выключаю телевизор. Выдергиваю вилку из розетки.

Заходит Пол.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

– Получше, – говорю я. – Устала.

Прислоняюсь к нему. Пахнет стиральным порошком. Прислоняюсь к нему и хочу его. Он плотный. Похож на дерево – корни уходят глубоко.

– DVD- плеер сломался, – говорю я, уклоняясь от вопроса прежде, чем он прозвучит.

– Давай посмотрю, что с ним? – предлагает Пол.

– Давай, – говорю я и снова втыкаю вилку в розетку.

Когда включается диск и тела начинают шевелиться, я снова слышу это. Голос, печальный, отчаявшийся, одни и те же вопросы повторяются вновь и вновь, словно мантра, хотя женщина все время улыбается. Даже когда она стонет и ее разум мечется между ее вопросом и узором ковра. Пол смотрит тоже, с непреклонной любезностью, рассеянно поглаживая мою руку. Начинается следующий мини-фильм, другой сценарий. Что-то про массаж.

– Ты не слышишь? – Я чувствую, как впиваются мне в джинсы ногти моей свободной руки.

Он наклоняет голову набок и снова прислушивается.

– Что я должен услышать? – Голос его окрашен раздражением.

– Голоса.

– Звук же включен.

– Нет, голоса под этими голосами.

Он отодвигается от меня так проворно, что я теряю равновесие. Его правая рука висит в воздухе, пальцы сжимаются и разжимаются, словно он держит вырванное сердце врага.

– Что с тобой происходит? – рявкает он. Не дождавшись ответа, бьет обоими кулаками в стену. – Черт бы все это побрал, – говорит он.

Я снова смотрю на экран. Мужчина, опустив голову, смотрит на женщину, которая делает ему минет. Покажи-ка мне твои милые глазки, говорит он, она вскидывает янтарные глаза, и разные имена прокручиваются в уме каждого из них, словно поминание умерших. Я выключаю телевизор.

– Пожалуйста, не сердись на меня, – говорю я.

Я стою перед ним, руки тяжело свисают по бокам. Он обнимает меня, упирается подбородком в мою макушку. Мы медленно раскачиваемся взад-вперед, танцуем под гул кондиционера, старающегося нас обогреть.

– Кажется, я нашел тебе квартиру, – говорит он мне в волосы. – На четвертом этаже дома, на другом берегу реки.

– Я не хочу переезжать, – говорю я ему в грудь.

Мышцы его напрягаются, он отодвигает меня от своего тела на всю длину своих немыслимых рук.

– Да тебя и здесь как будто нет. – Он хватает себя за предплечья. – Ты реагируешь совсем не на то.

– Пожалуйста, перестань, – прошу я.

Он тянется ко мне, но я отталкиваю его руку.

– Мне только и нужно, чтобы ты был простым и добрым, – говорю я. – Можешь ты быть простым и добрым?

Он смотрит сквозь меня, словно я уже знаю ответ.

Наутро я вынимаю из камеры кассету, перематываю и вставляю в плеер. Быстро прокручиваю минуты неподвижности, их немного. Та я, которая в камере, дергается. Хватается за воздух, словно стаскивая гирлянды с потолка. Бьет руками и ногами в стену, в дубовое изголовье, в тумбочку у кровати и не замирает от боли, но повторяет снова и снова. Сшибает хрупкую лампу. Пол встает, пытается помочь, держит ее руки, держит мои руки, пытается прижать их к ее бокам, потом смотрит виновато – и отпускает. Она опускается на постель. Сражается с одеялами. Сползает с постели, наполовину закатывается под кровать, свисающие простыни отчасти скрывают ее. Пол пытается затащить ее обратно, она яростно замахивается, целясь ему в голову, я слышу, как она твердит: нет нет нет нет нет, даже когда он подтягивает ее на матрас, прижимая так близко, что может шептать ей на ухо, слишком тихо, камера не улавливает, а потом опускает ее, опускает на матрас, опускает в свои объятия, стискивая грозно и вместе с тем утешительно. Это длится всего миг, прежде чем она – прежде чем я – вновь подскакивает, и Пол прижимает меня к себе, а я молочу кулаками по его груди, а я снова сползаю на пол. И так всю ночь.

Досмотрев до конца, я перематываю кассету и возвращаю ее в камеру.

Я перестала заказывать DVD по почте. В интернет-порно – вот там не будет фокусов с голосами, там нет скрытых треков для комментария. Я бесплатно пробую четыре разных сайта.

Я всё еще слышу их. Мужчина с тонкими запястьями непрерывно спрашивает о ком-то по имени Сэм. Две женщины изумлены телами друг друга, бесконечной податливостью. Никто не сказал, никто не сказал, думает загорелая женщина. Эти слова разносятся эхом в ее мозгу, в моем мозгу. Я наклоняюсь так близко к экрану, что уже не различаю картинку. Лишь цветные пятна – движутся. Бежевые, коричневые, черное – волосы загорелой женщины – и всполох красного, источник которого, отодвинувшись, я так и не смогла установить.

Женщина мысленно поправляет мужчину, который то и дело поминает ее киску. Пизда, говорит она про себя, плотное слово повисает в воздухе, словно кусок незрелого плода. Люблю твою киску, твердит он. Пизду, повторяет она снова и снова, как в медитации.

Некоторые молчат. У иных нет слов, только краски.

Женщина с черной сбруей вокруг мясистых бедер молится, трахая тощего мужчину, который ее боготворит. Каждая фрикция отмечает стих. Под конец она целует его – благословляет.

Мужчина мечтает вернуться домой, пока две женщины хлопочут вокруг его члена.

Знают ли они, о чем они думают, гадаю я, открывая фильм за фильмом, они загружаются чередой, будто оттягивая резинку рогатки. Они слышат это? Они знают? Знала ли я?

Не могу припомнить.

–

В два часа ночи я смотрю, как мужчина доставляет посылку. Женщина с грудями, парящими вопреки законам гравитации, открывает дверь. Не тот дом, разумеется. Думаю, я видела это раньше, наверное. Он ставит пустую картонную коробку на стол. Она снимает рубашку. Я слушаю.