Юноша лишь молча прошел вперед меня и жестом приказал продолжить путь. Через минут пятнадцать мы были на месте. Распахнулись двери, скрипя и сбрасывая с себя печать.

Вот и ты, Пьедестал, ты нисколечки не изменился за прошедшие двести девяносто три года. Ты всё тот же…

Огромная золотая платина, с вкраплениями мозаики по кругу. Древние письмена рассказывают о том, что дважды на этом месте раскрывалось чёрным цветком зло и пожирало души.

Я усмехнулась, читая витиеватые фразы. Тогда, в первый раз, я смеялась, как ненормальная, извращаясь над словами.

Угу, черный цветок зла… Если бы росянкой назвали, я бы поняла.

Я встрепенулась болезненно. Ко мне подошел старейший льорт, Казари шерн Милош.

Мой старый друг Марко.

Он поклонился мне и одел по привычке в золотые газовые одежды. Кожу обжигала даже такая легкая ткань, но я не противилась. Марко не нравилось, когда я ходила обнаженная. Хотя с таким бесполым телом, как у куклы, что в одежде, что без нее…

– Ты подготовил всё? – спросила я, плача и не стесняясь собственных слёз, боясь спросить совершенно о другом.

Он лишь промолчал в ответ и указал пальцем в сторону. По его жесту стянули плотные ткани и я увидела то, что ожидала. Несколько красивых, но клеток, заполненных людьми.

Вернее, бывшими людьми.

Несколько десятков тех, кого называли призраками. Те, кто пятьсот лет провел, не видя ничего, кроме собственной боли и ужаса… Я подошла к ним, глядя печально на каждого. Когда-то я сама со злости запечатала в их телах, подарив то, что они так жаждали – бессмертие.

Но я – коварный демон, за это я сожрала их души. Смяла их ауры, лишив всего светлого и доброго. Той малой толики, что есть в каждом.

За последнее время я редко вспоминала, как когда-то давно призраки причинили мне самую страшную боль, как тогда, еще будучи человеком, день за днем я молила Богов пощадить меня и спасти… Потому что сама я не могла умереть, я слишком надеялась. Но смерть всё не шла, я оказалась слишком живучей. И с плохой памятью. Создав призраков, я отомстила и забыла.

Я вздрогнула и отвернулась.

– Наконесссс-то… – Прошипел один, уродливый старый мужчина, посмотрел на меня и из последних сил подполз к прутьям, протягивая ко мне жилистые руки, абсолютно белые. Он смотрел на меня слепыми глазами, кусая губы. А ведь его я помнила еще молодым охранником.

Он часто приходил в мою палату по ночам, открывал двери и…

Я коснулась его без отвращения, размазала алую кровь по лицу в попытке умыть его.

– Я устал. Мы все устали… Дни нас съедают, а ты съесть не можешь. Ты прощаешь нас, наконец? – Сбивчиво и протяжно ныл он, припадая к моим рукам сквозь прутья клетки. – Прости…

Я погладила его по седым волосам:

– Сегодня вы все покинете этот мир. Я вас прощаю. Наконец-то прощаю. Каждого.

Призраки завыли и забились в истерике. Но их крики были самой лучшей музыкой. Я нежно убрала объятия Александра и отошла в сторону, стараясь не смотреть на них. Кто из нас виноват больше, не мне судить… Но явно не они.

В дальнем углу среди них сидел Верн. Тот самый Верн, который когда-то нашел и тащательно вырастил вирус. Тот самый Верн, который так мечтал победить смерть и сравняться в душах людей с Богом.

Или нет, тот самый Верн, которому свыше помогли найти и вирус, и идеальный организм для него.

Меня.

…все мы – пешки на доске Мироздания.

Я обошла клетку, присела около Верна и погладила его по волосам. Все равно, он тот самый человек, который когда-то забрал у меня все… По своей воле, так просто, даже играючи. И мою семью, и самое главное – моего нерожденного ребенка.

Он встрепенулся и открыл глаза:

– Все эти годы я жил в сновидениях. И мне даже начало казаться, что ты все-таки вернулась домой.

– Это действительно так, Верн. Ты подарил мне новый дом, это Шим'Таа. Ты тоже вписан в историю нового мира… И теперь я вернулась. Вы можете тоже.

– Спасибо, – прошептал еле слышно он.

Пятьсот лет эти заложники моей совести ждали этого момента, сгорая день за днем. Искали смерти, а она всё не шла. Заблудилась.

Но теперь пора…

Я посмотрела уже в сторону Марко и, подбежав, обняла его крепко, как могла.

– Не передумал ещё? – Хриплым от слёз голосом пробормотала я в его расшитые одежды.

Он лишь покачал головой в ответ:

– Я соскучился по жене, а она слишком долго ждала меня… Засиделся я на этом свете. И притом, это право каждого! Не забывай. Я рад, что эти три месяца был рядом с тобой, узнал, что с тобой всё хорошо.

– Ты прав, но я буду скучать по тебе, мой друг. Что ж, до свидания?

– Прощай. Мы оба знаем, что смерть всего лишь начало нового путешествия. – Улыбнулся Марко и отошёл в сторону. На его глазах блестели слезы.

Мой друг, моя опора. Этих трех месяцев недостаточно для той, кто триста лет не мог увидеть тебя, поговорить с тобой. И все эти годы ты молча и безропотно заботился о моих детях, моем мире, хранил его. Я закрыла глаза, чтобы не видеть ничего, не видеть твоего лица, потому что не сдержусь и не отпущу тебя иначе. Ты – последнее, что связывало меня с прошлым. Ты видел начало времен, как и Аларин. И теперь я останусь совсем одна, пусть и с новой семьей…

Поджала виновато губы и сделала первый шаг на Пьедестал, сбросив газовые ткани.

– Я, дочь твоя, призываю и повелеваю. – Слова лились потоком, каждый раз новые. Это было не заклинание, это было мне вместо точки отсчёта. – Влейся в меня сила, данная этим миром, утоли мой голод и мою жажду кровью многих, кто виновен и невиновен…

Остальные слова разбросал по воздуху поднявшийся ветер…

В глазах Марко отражалось, как тело мое приподняли прохладные потоки на метра три вверх, волосы зазмеились на ветру, а письмена на теле упорядочились и стали заливать тьмой оставшуюся белизну. Когда я стала угольно – чёрной, Марко улыбнулся даже не мне, а кому-то в глубине собственного сознания, и осел на плиты перед Пьедесталом, словно уснув.

Он ушел от меня, как уходили многие. Безболезненно и печально. Глаза его застыли навсегда.

Я зажмурилась сильнее, почувствовав его последнее дыхание, взмахнула рукой и сквозь закрытые глаза ощутила, как мою кожу щекочет чужая кровь. Это призраки в клетке тёплой плотью повисли на прутьях, раскидались белыми пятнами на бархате.

С блаженными улыбками на лицах. Кто-то, умирая, счастливо прошептал:

– Свободен…

И их кровь алыми ручьями из лопнувшей плоти устремилась ко мне, вгрызаясь в тело крыльями. Ажурные их лепестки распахнулись во всю мощь, питая вирус, а потом мир внутри меня взорвался.